Лжедмитрий. Царская плаха - Александр Тамоников

– До вечера.

– Отчего такая срочность?

– Хочу его вдове помощь оказать. Ты меня понял?

Дьяк криво усмехнулся.

– Как не понять? Благое дело.

– Думай как хочешь. Мне нужно к вечеру все знать о семье Отрепьевых, что проживает в Галиче Костромском. А чтобы работалось споро, вот тебе рубль. Как дело сделаешь, еще три получишь.

– Благодарствую, князь. Значит, семья покойного стрелецкого сотника Богдана Отрепьева из Галича Костромского?

– Да.

– Коли вечером поздно зайду?

– Заходи. С Богом, Афанасий.

Дьяк ушел.

В горницу вернулся князь Губанов.

– Поговорил я с дьяком, вечером будут известия, – сказал ему хозяин дома.

– Вот и хорошо.

Слуга доложил о прибытии Холодова и пустил его в комнату.

– Что узнал, Андрюша?

– На Москву действительно приехала вдова сотника Отрепьева со старшим сыном Юрием. Были они у головы стрелецкого приказа, поговорили с ним, после их проводили на кладбище, на могилу. Там пробыли недолго, уехали к родственнику. Это Никита Смирной, брат убитого сотника. Вроде как уезжать пока не собираются.

– Надо бы присмотреть за домом родственника.

– Сделаю.

– А как уедут, то и тебе дорога в Галич. Ты ступай пока, а ближе к вечеру пройдись до родственника.

– Да, князь.

Вечером, как и обещал, пришел дьяк Ронжин.

Князь Харламов опять встречал его в отсутствии новгородского гостя.

– Садись, дьяк, устал поди.

– Есть немного.

– Что прознал?

Ронжин присел на лавку и проговорил:

– Да ничего особенного. Предки Отрепьевых появились на Руси из Литвы, принадлежат к небогатому роду Нелидовых. Прозвище «Отрепьев» идет со времен правления великого князя Ивана Третьего.

– Это неинтересно. Ты мне про сотника сказывай, про семью его, родственников на Москве.

– Богдан поступил на службу вместе со старшим братом Никитой Смирным. Отец их должен вызвать твой интерес.

– Кто он?

– Замятня, сын Третьяков. Он состоит при Годунове, чина не имеет. Знающие люди говорят, что Борис его не просто так в тени держит. Так что непростая семейка, эти Отрепьевы. У них на Москве еще свояк живет, дьяк Семейка Ефимьев. Богдан быстро до сотника дослужился, пошел бы выше, коли бы не случайная гибель. Вдова его Варвара живет в поместье у Галича. Рядом вотчина боярина Федора Никитича Романова – село Домнино и починок Кисели. Десять верст всего. Отрепьевы имеют доступ в вотчину Романовых, там их принимают, как часто и почему неведомо. В общем, и на земле семья сидит крепко, и на Москве связи имеет.

– А сколько лет старшему сыну убиенного сотника?

– Двенадцать.

– Ладно, уговор у нас был, ты его выполнил, забирай три рубля. Заработал. Коли еще что нового по Отрепьевым прознаешь, сразу мне поведай.

– Добро, князь. – Дьяк забрал деньги и подался восвояси.

В горницу вошел Губанов.

– Слыхал? – спросил Харламов.

– Слыхал. Ты гляди, этот Юрий всего на год старше Дмитрия. Разница невелика. А откуда у Отрепьевых доступ в Домнино?

– Думаю, через отца. Этот Замятня наверняка знаком с Федором Никитичем Романовым.

– Не выпить ли нам за ужином?

После трапезы с обильным возлиянием Губанов направился в покои, отведенные ему в большом доме Харламова.

Мысли о Юрии Отрепьеве лишали его покоя. Игра, в которую он, по сути, уже вступил, была смертельно опасна. Но победа в ней открывала Губанову такие возможности, о которых он до поездки в Москву и мечтать не мог. Думы перебивали хмель. Этой ночью Губанов спал плохо.

Утром он узнал, что забегал Андрюша и просил передать, что Варвара Отрепьева с сыном неожиданно выехали из Москвы. Холодов последовал за ними.

Вдова сотника Богдана Отрепьева поспешила вернуться в Галич. Там, в деревне Смертино, стоявшей рядом с большим селом Покровское, ее ждал младший сын Василий. Юрий не хотел уезжать, ему понравился большой столичный город, но он слушал мать во всем.

За Москвой Юрий вспомнил случай с незнакомым молодым человеком.

– Мама! – позвал он дремлющую Варвару.

Та очнулась и спросила:

– Что, сын?

– Ты помнишь, как мы столкнулись с человеком, который испугал тебя?

– Тот, который сам опешил?

– Ага!

– А ты-то чего его вспомнил?

– Почему он назвал меня каким-то царевичем?

– Потому, наверное, что ты похож на несчастного Дмитрия.

– Почему несчастного? Разве царевичи могут быть несчастными? Ведь у них есть все. Дворцы, палаты, слуги.

– Несчастный, сынок, потому, что погиб рано. Два года тому это было.

– Как погиб? Умер от хвори?

– Разное, сынок, говорят. Подрастешь, узнаешь.

– Значит, я на него сильно похож?

– Я не видела царевича, но коли человек так оторопел, то, наверное, похож. А почему тебя это так заинтересовало?

– Да я так просто. А этот Дмитрий должен был стать царем?

– И об этом рано говорить.

– Ну вот всегда ты так. Рано, малой еще. А Иван Васильевич Грозный, я от мужиков слыхал, в тринадцать лет уже неугодных бояр казнил, всей Русью правил.

– Ты больше их слушай, они и не такого наговорят.

– А что, не было такого?

– Не знаю, – не стала говорить правду Варвара. – Мне о том неведомо. Ты лучше поспи, дорога у нас длинная.

Юрий вздохнул, посмотрел на поля, повернулся к матери.

– Как мы теперь без отца будем?

Варвара смахнула слезу.

– Проживем, не бедствуем. Ты учиться начнешь, пора уже.

– А зачем?

– Как зачем? Чтобы добиться положения, получить хорошую службу, подняться над другими. Вот дед твой очень умный, потому и близок к самому Годунову. Свояк наш, Семейка Ефимьев, тоже на службе в столице. Да и Никита Смирной там.

– И где же мне учиться?

– Пока дома. Читать и писать я тебя научу, а потом посмотрим.

– А вот царевичу учеба ни к чему.

Варвара впервые за последние дни улыбнулась.