Нетленный - Александр Тамоников

– Где фотографии гроба, фотографии принцессы? – спросил я. – Уровень техники вроде позволял. Ничего не просочилось?

– Вы мечтатель, Никита Андреевич, – усмехнулся Якушин. – Если КГБ что-то засекретил, то это наглухо. Все снимки, сделанные спецслужбами, под тем же покрывалом. А что касается простых граждан… Не думаю, что у этих мужиков были фотоаппараты даже дома – тем более при себе в рабочее время. Если сразу доложили начальству, милиция выставила пост – о каких фотоснимках мы можем говорить? Кое-что, впрочем, есть, гм… – Сергей Борисович состроил загадочное лицо, – но об этом позднее. Не устали слушать?

– О нет, что вы, – сказал я, – очень интересно.

– Правда? – рассмеялся Якушин. – А у вас такое лицо, Никита Андреевич, словно вас так и подмывает сказать несколько слов от лица здравого смысла. Дело Марии Власовой ничему не научило?

– Простите, Сергей Борисович, – смутился я. – Мы говорим о равновеликих вещах?

– Как знать, – пожал плечами Якушин. – Характерно, что за последующие годы никакая информация по данной теме не просочилась. Значит, скрыли с умом. Теперь гуляют конспирологические теории, догадки, гипотезы – от которых спецслужбам ни холодно, ни жарко.

– Чудеса, – подала голос Варвара.

– Возможно, – согласился Якушин, – но чудеса особого рода. Странные, надо признаться, чудеса.

«Вот в чем дело, – сообразил я, – Сергея Борисовича не оставила равнодушным розовая водица, в которой тело просуществовало уйму эпох и сохранилось, как новенькое».

– А разве восемьсот миллионов лет назад на Земле не царствовал сплошной лед? – спросил я как бы между прочим.

– Скорее, сплошная слякоть, – улыбнулся Сергей Борисович. – Океан никогда не замерзал полностью, а резкие колебания климата были характерны и для тех времен. Да, от жары не страдали, но благодаря холоду обогащался кислородом верхний слой водной толщи, создавая условия для бактерий, перерабатывающих органику. Тем самым они поглощали кислород и выделяли углекислый газ. Последний попадал в атмосферу и создавал парниковый эффект. Если вы к тому, могли ли на планете жить люди, то, думаю, могли. Итак, возвращаемся к нашей теме. Работы под эгидой КГБ продолжались около двух месяцев – пока не началась осенняя слякоть. По-видимому, выбрали из захоронений все, что могли. Работали лучшие изыскатели, использовалась лучшая по тем временам аппаратура, в том числе импортная. Технику увезли, оцепление сняли, а население качественно запугали – впрочем, оно и без того было напугано чередой смертей. Люди старались не лезть не в свои дела. После перестройки история, понятно, всплыла, обрастая небылицами. Даже с местом действия творились чудеса – то это было на Урале в районе озера Чебаркуль, то в Кемеровской области. Масса глупостей, абсурдных моментов и тому подобного…

– И вся эта история со спящей принцессой, Сергей Борисович…

– Всего лишь прелюдия, – кивнул Якушин. – Я собираюсь предложить вам работу, и по этому поводу меня терзают резонные сомнения. Работа будет сложнее и рискованнее, чем с делом Марии Власовой. Разумеется, она будет достойно оплачена.

– Деньги – не главное для Никиты Андреевича, – ехидно заметила Варвара.

«Конечно, не главное, – подумал я. – Главное, чтобы были».

– Варвара Ильинична, постарайтесь без колких замечаний, – сделал внушение Якушин. – Деньги важны. Не хочу сказать, что они испортили Никиту Андреевича – напротив, они даются ему колоссальным трудом…

«Золотые слова, – подумал я, – и эти немереные деньжищи мы, конечно же, прогуляем с истинно русским размахом».

– В минувшую пятницу, примерно в шесть часов вечера, ко мне явился посетитель, – перешел к делу Якушин. – Мы беседовали в этой комнате. Я был занят, но он очень просил уделить ему несколько минут. В итоге мы проговорили два часа, после чего все пошло кувырком, и теперь я испытываю чувство вины… Но постараемся без лирики. Молодого человека зовут Василий Николаевич Злобин, он житель Красноярского края, ему примерно тридцать лет. Парень простоватый, но производит впечатление неглупого человека. Вот он – это скриншот видеозаписи, висящей над крыльцом камеры. Парень долго колебался, прежде чем войти, нервно курил…

Работники службы безопасности не поленились сделать фото. Снимок получился удачным, с неплохим разрешением. Обычный парень, довольно высок, одет не от-кутюр. Он выдыхал дым, лицо получилось четким. Действительно, простоват, «легкая» щетина, мясистый нос, глаза с грустинкой. Волосы светло-русые, с пробором. Обычное лицо представителя российской глубинки.

– В принципе, этот парень мне понравился, – негромко излагал Якушин, – человек безвредный, на подлость не способен. Но если загнать в угол, может дать сдачи. До недавнего времени проживал в городе Ачинск Красноярского края. Имея диплом бакалавра по специальности инженер-механик, работал мастером в частной производственной фирме, занимающейся изготовлением литейных форм. Квартиру потерял, когда разводился с женой. Попал в нехорошую историю, связанную с играми в онлайн-казино, влез в долги, отдавал частями, с грабительскими процентами. Снимал маленькую комнату на окраине города, да и ту оплачивать оказалось нечем. Родители давно умерли – был пожар под Ачинском, сгорели вместе с собственным домом, сыну ничего не оставили, кроме смехотворного счета в Сбербанке. В фирме начались проблемы, задерживали зарплату, потом и вовсе перестали платить. В общем, наш Василий основательно приуныл. И вдруг – скажем так, печально-радостное событие – умирает дед Василия Федор Тимофеевич, проживавший в далекой красноярской глубинке. Последний родственник, с которым он изредка общался. Иногда дед делал вылазки в Ачинск, пару раз Василий приезжал к нему – пока не продал машину. Супруга Федора Тимофеевича скончалась лет пятнадцать назад, похоронена там же, на исторической родине. Получив известие от соседей, Василий собрался, поехал в глубинку, похоронил последнего родственника рядом с бабкой – выложив на это последние деньги. И в этот же день получил интересное известие: дед в наследство оставил ему дом…

– Позвольте догадаться, где эта улица, где этот дом… – пробормотал я.

– Совершенно верно, – кивнул Сергей Борисович, – Тагаринский район, село Ржавники, четвертый дом на восточной околице с южной стороны дороги. Строение номер восемь по улице Лесной – именно так обозначил свое приобретение Василий Злобин. Собственно, в селе только эта улица и осталась. Уже не село – деревня. Работы нет, церковь обвалилась, да и после событий полувековой давности народ из Ржавников стал разъезжаться, а новоселов почти не было…

– Но дед не уехал, – подметил я.

– И что за привычка постоянно перебивать, – вздохнула Варвара.

– Ничего, я начинаю уживаться с этой привычкой, – миролюбиво заметил Якушин. – Но все по порядку. Беседа с молодым человеком у нас была долгая, обстоятельная. Печальное событие произошло месяц назад. Пока оформлялись бумаги, проводились бюрократические процедуры – в общем, лишь неделю назад Василий вступил в полноправное владение участком. В городе никаких перспектив, к тому же вместе с домом Василий получил в наследство и сберкнижку деда, на которой лежали полтораста тысяч рублей, сэкономленные дедом с пенсий. Решил, что на первое время хватит, переехал в Ржавники – как он выразился, подумать о жизни и составить планы на будущее. Перед этим походил по жилищным конторам, где ясно дали понять, что продать дом не удастся даже за символическую сумму – никто в своем уме не поедет жить в такую даль. И в качестве летней дачки – удовольствие сомнительное. Участок большой, весь зарос бурьяном, есть баня, надворные постройки. Дом, как ни странно, добротный, вместительный, с прочным фундаментом. Дед ухаживал за жильем, оно не выглядит запущенным. В доме можно жить, но, увы, практически нереально от него избавиться…