Даманский. Огненные берега - Александр Тамоников

Павел всматривался в карту. Русло Уссури на коротком участке делалось шире, образуя закругленную вершину треугольника, утопленную в территорию соседнего государства. Остров прилепился к северному берегу, их разделяла лишь узкая протока. Часть суши была вытянута вдоль течения и на плане напоминала плывущего кита. Справа – маленький островок, видимо, Коркинский. От советского берега крохотный архипелаг отделял широкий, не менее шестисот метров, пролив.

– Длина острова – чуть больше километра, – продолжал Стрельцов, – ширина в средней части – семьсот метров. Ширина северной протоки – метров шестьдесят. Ширина южной протоки – раз в десять больше. Острова принадлежат Советскому Союзу. На Атаманском фактически ничего нет, кроме нескольких дощатых построек, которые трудно назвать жилыми. Вдоль берега по периметру – низкорослый лес, кустарник. Центральная часть острова – равнина с канавами. Практически каждую весну случается половодье, и эта часть острова превращается в ценный заливной луг. Там можно возделывать рис, другие культуры. Воды вокруг Атаманского кишат промысловой рыбой… У вас вопрос, лейтенант?

– Прошу прощения за пробелы в знаниях, товарищи офицеры, – смущенно пробормотал Павел, – но, насколько помню, после Парижской мирной конференции 1919 года было принято решение по водным границам – и советское государство эти решения не оспаривало. Граница, как правило, проходит посередине главного фарватера реки…

– Вот именно, как правило, – сказал замполит. – Отсюда не следует, что это закон. Во-вторых, Советская Россия в упомянутой конференции не участвовала, ее итоги не отрицала, но и не поддерживала. Нас туда просто не пригласили. Ваши знания, молодой человек, несколько поверхностны, – без обид, разумеется. В середине прошлого века проходили так называемые опиумные войны. На одной стороне – Цинская империя, на другой – Англия, Франция и примкнувшая к ним царская Россия. Для Китая войны закончились неудачно. Россия подписала выгодный для себя Пекинский трактат. Граница проводилась по китайским берегам Амура и Уссури – то есть водные акватории считались нашими. Китайцы формально не имели права использовать воды в хозяйственных целях. Но отношения между странами были неплохие, и Россия снисходительно посматривала на китайских рыбаков, на крестьян, возделывающих землю в нашей зоне. На острове занимались покосами, пасли скот, выращивали рис. Конфликтов не было, природных ресурсов на всех хватало. В том, что случилось дальше, – вина исключительно китайского руководства. Они зарвались – вы, конечно, в курсе. Мао Цзэдун отошел от принципов, возомнил о своем величии, забыв при этом, кто способствовал его приходу к власти. Напали на Тайвань в 1958-м, в 1962-м атаковали Индию, окончательно испортив с ней отношения. То, что происходит внутри страны, можно охарактеризовать емким словом из уголовного лексикона – беспредельщина.

– У них это называется культурная революция…

– Ага, мультурная… – проворчал Писарев. – Все, что от культуры у них осталось, благополучно уничтожили, а нового, в отличие от нас, не создали. Хунвейбины бесчинствовали, воробьев уничтожали… – замполит не удержался, покрутил пальцем у виска. – Заодно и советско-китайскую границу решили пересмотреть. Мы готовы были к переговорам, «братья навек» как-никак, проводили в 1964-м консультации по вопросам границы, но все закончилось безрезультатно. Плюс возникли серьезные идеологические разногласия. После того как мы усмирили антисоциалистические выступления в Чехословакии, Мао словно с цепи сорвался – объявил, что СССР встал на путь «социалистического империализма» – выдумал же термин! Нас обвиняли во всех смертных грехах – в каком-то ревизионизме, в отступлении от канонов, в политике империалистического шовинизма – сами-то понимают, что несут? Или их народ уже все готов съесть? Отношения ухудшились. В этой связи погранвойска КГБ СССР получили приказ строго следовать точному положению границы. Крестьян на Атаманский остров перестали пускать, рыбацкие лодки разворачивали; несколько раз топили – когда сидящие в них люди забрасывали пограничные катера камнями. Мы ясно давали понять, что остров – наш. А китайцы возомнили обратное – и их теперь энергично натравливают на нас. Возможно, раньше остров и принадлежал Китаю, но когда это было? Сахалин и Курильские острова тоже числились за Японией, а что сейчас? Советская земля, которую мы хрен им отдадим. Мы несколько лет несем службу в непростой обстановке. Китайцы систематически и преднамеренно выходят на советскую территорию. Летом плывут на лодках, зимой пешком топают по льду. Выпускают официальные заявления, что советские пограничные катера устрашают их рыбаков, проходя на большой скорости рядом с их лодками, грозят потоплением. А им бы понравилось, если бы мы пришли хозяйничать на их территорию? Хунвейбины несколько раз нападали на наши пограничные патрули, оскорбляли, швыряли палки, пытались отобрать оружие…

– Хунвейбины? – удивился Павел. – Разве их не распустили несколько лет назад?

– А им, наверное, не сообщили, – усмехнулся замполит. – Давно это было, их автобусами подвозили к границе, они митинговали, на лед выходили, а наши собачки их прилежно облаивали. Однажды покусали парочку зарвавшихся, те бежали по льду, только пятки сверкали… Стрелять нам категорически запрещают – даже в воздух. Запрет снимается лишь в случае явной агрессии с применением огнестрельного оружия. Шальные выстрелы в нашу сторону в расчет не принимаются – приходится терпеть. Стоит нам пальнуть – столько вони будет…

– Несправедливо, – вздохнул Стрельцов. – В 1941-м нашим пограничникам тоже запрещали открывать ответный огонь… После Нового года провокации – просто валом. То кричат оскорбительные слова, то на остров проникают, где наши заслоны стоят. А потом делают вид, что заблудились, скалятся, как последние идиоты… В январе случилась массовая провокация. Целая толпа – человек пятьсот или больше – демонстративно, без оружия, но с палками, кинулась на остров Коркинский, где у нас никого нет, и заняла его. Стояли толпой, мерзли. Мы могли бы подождать, пока они в сосульки превратятся, но руководство погранотряда приказало действовать. Подогнали несколько БТРов мотоманевренной группы, вооружились рогатинами да пошли на них…

– Рогатинами? – удивился Павел.

– Точно, – кивнул Стрельцов. – У каждого бойца своя рогатина – в лесу вырубаем. В оружейных комнатах пока не храним, у казарм складируем. Обычная охотничья рогатина – жердина метра два и раздвоенный конец. Полезное вышло изобретение. Они ножами да дубинами машут, давятся своей злобой, а мы их невозмутимо рогатинами выдавливаем. Если в строю работать, то отлично действует, – капитан засмеялся. – Рекомендую, лейтенант, чисто наше изобретение. Так мы эту толпу в пятьсот человек за полчаса уделали. С острова на лед вытеснили, а потом БТРами погнали. Лед в этом году прочный, даже танк выдержит… Правда, пришлось почти весь личный состав привлекать, еще мужики из поселка прибежали – посодействовать родной заставе. А пару дней назад массовая драка была.

– Прямо-таки драка? – сглотнул Павел.

– Самая настоящая, – подтвердил Стрельцов. – Стенка на стенку, как раньше в деревнях ходили. На этот раз военные пришли, правда, без оружия. Обогнули остров, и по льду – к нам. Идут, цитатниками Мао размахивают – это такие красные книжицы с изречениями их руководителя. Ну, наши, понятно, рогатины под мышку – и навстречу. Не задалась, в общем, беседа. Те в драку кинулись, наши им накостыляли по первое число, прогнали к чертовой матери – трем пришлось в медсанчасть обратиться, мы им потом усиленное питание предоставили.