Сбываются другие мечты - Евгения Горская

Марина, тоже хирург, мечтала об учёной степени, по ночам сидела над бумагами и вечно хотела спать. Аркадий старался ей помочь, но был для этого слишком занят, слишком уставал в клинике и вместо помощи только создавал лишние хлопоты.

Разошлись они мирно, как и полагается интеллигентным людям. Раньше Аркадию казалось, что только так и должно быть. Через много лет, женившись на Ольге, он понял, что просто не любил Марину. А она не любила его. Влюблённость и хорошие отношения – ещё не любовь.

После развода Аркадий долго не женился, почти десять лет. Аллочка была полной противоположностью Марине, она вылизывала квартиру и пекла невообразимо вкусные пироги, светилась радостью, когда он появлялся на пороге, и чуть ли не ходила на цыпочках, когда он брал в руки книгу или бумаги. При этом она была совсем не глупа, она оказалась великолепным терапевтом, с чутьём и интуицией, читала модные книги и посещала модные выставки. Она была чудесной и преданной женщиной, но он чуть ли не пел от счастья, когда оставался дома один.

Второй развод, хотя, слава богу, детей у них с Аллочкой не было, прошёл не так гладко, как первый. Она плакала, Аркадий чувствовал себя виноватым и несчастным, жалел, что заговорил о разводе, и понимал, что пути назад нет.

После развода с Аллочкой он решил, что никогда больше не женится. Тогда он искренне считал, что счастливых браков не бывает в принципе, а бывают только взаимное уважение, терпимость и привычка.

Ему сейчас было бы намного легче, если бы он до сих пор продолжал так считать.

Марина права, ему необходимо выспаться. Аркадий Львович встал, нашёл в аптечке легкое снотворное, запил минеральной водой без газа и провалился в некрепкий тревожный сон.

Второе октября, среда

Днём шёл дождь, унылый, по-настоящему осенний, с ветром, рвущим зонты; Катя вымокла, добираясь до работы. А после обеда в окно засветило солнце, захотелось пройтись, ни о чём не думая, как она любила когда-то в юности.

Приём она опять закончила раньше положенного времени, дожидаясь конца рабочего дня, поболтала со Светланой Васильевной. Выйдя из кабинета, Катя прикинула, зайти ли в магазин за продуктами или можно потерпеть до завтра. У окна над козырьком входа в поликлинику она остановилась случайно, посмотрела вниз, где раньше её часто ждал Глеб. Внизу у чёрной «БМВ», припаркованной в нарушение всех правил на тротуаре, прогуливался Борис Михайлович. Букета на этот раз у него не было, Корсаков поглядывал на вход в поликлинику, и что-то Кате подсказывало, что ждёт он её.

– Екатерина Фёдоровна, – как она и ожидала, шагнул к ней Корсаков, когда она вышла из здания. – Добрый вечер.

– Добрый вечер, – кивнула Катя.

– Можно я вас провожу? – без улыбки спросил он.

– Нет.

Он не удивился, только нахмурился и посмотрел в сторону.

– Почему? Разве я вас чем-то обидел?

– Вы ничем меня не обидели, просто я не хочу, чтобы вы меня провожали.

– Почему?

– Потому что устала и не желаю ни с кем разговаривать, – объяснила Катя. – Кроме мужа.

Он молчал. Катя повернулась и, не оглядываясь, зашагала к дому.

– Подождите, – окликнул он её, но она не оглянулась.

У большого торгового центра она чуть не поскользнулась, наступив на мокрый лист, и наверняка упала бы, если бы её не подхватила твёрдая сильная рука.

– Катя, послушайте, – Корсаков отпустил её, зачем-то отряхнул ладонью рукав её куртки и уставился в сторону.

– Вы что, спятили? – прошипела она. – Не смейте за мной ходить! Не ходите за мной больше, ясно вам?

– Мне просто хотелось вас проводить.

– Вам больше некого провожать?

– Я хочу провожать вас.

– Борис Михайлович, перестаньте, – поморщилась Катя. – Либо скажите, что вам от меня нужно, либо больше не появляйтесь. Я не хочу ни от кого прятаться, и не вынуждайте меня принимать какие-то меры.

– А если скажу, можно появляться? – Катя, не глядя на него, почувствовала, что он улыбается.

– Это зависит от вашего объяснения.

– Вы мне нравитесь. Я хочу вас видеть.

– Перестаньте! – поморщилась она. – Меня не устраивает ваше объяснение.

– У меня нет другого.

– Не приходите больше. Ясно вам?

– Ясно, – кивнул он. – Давайте обменяемся телефонами. Если что… звоните.

– Я не собираюсь вам звонить, – опешила Катя. – Какого лешего мне вам звонить?

Повернулась и, стараясь не поскользнуться на мокрой плитке, сделала несколько шагов, когда он опять оказался рядом.

– Уходите отсюда, – прошипела Катя. – Отстаньте от меня!

Он молча повернулся и быстро пошёл к оставленной у поликлиники машине, Катя зачем-то смотрела ему вслед. Он ни разу не оглянулся.

Катя вздохнула, направилась к дому, но не свернула на нужном перекрёстке, прошла мимо входа в метро и долго бессмысленно бродила по улицам, пока не почувствовала, что устали ноги.

Отпирая дверь квартиры, она слышала, как надрывается городской телефон, и еле успела снять трубку.

– Почему опять мобильник отключён? – недовольно спросил Глеб. – Не понимаешь, что ли, что я беспокоюсь?

– Забыла звук включить, – покаялась она.

– Почему пришла так поздно?

– Просто… Прогулялась. Погода хорошая.

– Катя, – попросил Глеб. – Не пропадай. Я правда чуть с ума не сошёл.

– Прости. Не буду.

Выпив чаю с бутербродами, она запустила стиральную машину, покидав в неё немногие грязные вещи, попробовала читать детектив, который всё никак не могла осилить до конца, и опять отложила.

Порылась в дисках, выбрала нераспечатанный новый американский детектив, включила компьютер и обнаружила, что дисковод не работает. Он заедал давно, но сейчас проклятая полочка совсем не хотела выдвигаться из нутра компа.

Почему-то от этого желание посмотреть фильм ещё больше усилилось. Катя вспомнила про Ольгин ноутбук, сиротливо лежавший в прихожей, решительно перенесла его в комнату и включила в сеть.

На «рабочем столе» компьютера она увидела только одну папку, названную конкретно и просто – фото. Ольга любила фотографировать, без конца щёлкала Катю и смеялась, когда та возмущалась.