Посмертный образ - Александра Маринина

Она схватила с журнального столика только что вынутые из ушей бриллиантовые сережки и изо всех сил швырнула их на пол, под ноги мужу.

– Да подавись ты, импотент, – процедила она сквозь зубы. – Нашел чем испугать. А то я не найду, где взять бриллианты…

Она ушла в ванную, хлопнув дверью. Михаил Николаевич некоторое время сидел неподвижно, потом налил себе рюмку коньяку, выпил залпом. Сосуды расширились, руки стали теплыми, дрожь постепенно улеглась. Он подошел к двери ванной, за которой слышался ровный шум включенного душа.

– Тебя кто-нибудь видел? – спросил он, повышая голос.

Ксения не ответила. Может, не слышит?

– Тебя видел кто-нибудь? – повторил он громче.

– Завтра узнаешь, – донесся до него насмешливый голос жены.

Конечно, подумал Мазуркевич, завтра он узнает. Если Ксению снова видели, то завтра прямо с утра до него дойдут разговоры. Весь «Сириус» знал о финансовых проблемах своего президента и о том условии, соблюдение которого необходимо для решения этих проблем.

– Сука, – прошептал он, давясь бессильной злобой. – Какая же ты сука!

Каменская

Субботнее утро Настя Каменская провела за своим любимым занятием. Она ленилась. Еще вчера вечером на вопрос мужа: «Чем собираешься завтра заниматься? » – она честно ответила: «Буду лениться».

И вот теперь она валялась в постели, прихлебывая крепкий горячий кофе, слушала музыку и предавалась неспешным размышлениям. Правда, надо отдать ей должное – размышления были все-таки связаны с работой. Во-первых, она думала об исчезновении вещественных доказательств по делу об убийстве пятнадцатилетнего подростка. Этим убийством их отдел занимался вот уже четыре месяца. Во-вторых, она думала о свалившемся на них два дня назад убийстве пятерых человек – целой семьи известного московского художника-портретиста. В-третьих, Анастасия Каменская с раздражением думала о том, что нужно получать новый комплект форменной одежды, а для этого нужно найти старые ордера, по которым она так и не получила форму в прошлый раз. Куда она эти ордера засунула, Настя вспомнить не могла, стало быть, придется сочинять покаянный рапорт об их утере.

Выходные ей предстояло провести в приятном одиночестве. Ее муж работал в подмосковном Жуковском, ездить ему было далеко, поэтому в тех случаях, когда необходимо было его присутствие в институте в течение нескольких дней подряд, Алексей жил у своих родителей, квартира которых находилась в десяти минутах ходьбы от института. В понедельник должна была начаться очередная крупная международная конференция по проблеме, в которой доктор физико-математических наук профессор Алексей Чистяков считался одним из ведущих специалистов, и, конечно же, ему приходилось дневать и ночевать на работе, готовя свой доклад и занимаясь массой организационных вопросов.

Еще одним поводом для размышлений стал поиск ответа на дежурный вопрос, который она задавала себе каждое утро вот уже четыре месяца: «Правильно ли я сделала, выйдя замуж? » В те дни, когда ответ получался отрицательным или вызывал сомнения, Настя ходила злая, проклиная весь мир и саму себя. Но надо признаться, дни такие выпадали все-таки не очень часто. Сегодня, в субботу, 16 сентября 1995 года, ответ получился резко положительным, и это сразу подняло настроение и вселило даже некоторую бодрость.

Поленившись в постели часов до двенадцати, Настя переползла лениться на кухню, где уютно устроилась в уголке, приготовила себе гренки с сыром и, закутавшись в теплый махровый халат, приступила ко второй серии, состоящей из двух чашек кофе и стакана апельсинового сока. В соответствии с составленным ею же самой планом на день лениться она собиралась часов до четырех, после чего намеревалась приступить к написанию аналитической справки по убийствам и изнасилованиям в Москве. Такие справки она готовила ежемесячно к двадцатому числу.

Пока все шло по плану. Успешно проленившись до без четверти четыре, Настя стала с сожалением прощаться со сладостным бездельем. Она вытащила из сумки принесенные с работы материалы и начала их сортировать на те, которые достаточно просто прочитать и записать в компьютер краткое резюме, и те, сведения из которых нужно записывать в компьютер полностью. В десять минут пятого это занятие было прервано телефонным звонком.

– Настасья, готовься, сейчас к тебе приедет Коротков, – сказал ей полковник Гордеев тоном, не допускающим возражений. – Он сегодня сменился с суток, в девять утра выезжал на труп, провалдохался там до трех часов, уже на ходу засыпает. Он тебе передаст все материалы, а сам поедет поспит хоть пару часов. За эти два часа ты обдумай все, что он там наковырял за полдня. Поняла?

– Поняла, Виктор Алексеевич. А чей труп-то?

– Алины Вазнис.

– Чей? !

– Алины Вазнис. Киноактрисы. Тебе в киношной среде работать еще не приходилось?

– Нет пока.

– Дерьма там… В общем, ничего хорошего. Единственное светлое пятно – это то, что Вазнис постоянно снималась в киноконцерне «Сириус», а там начальником службы безопасности работает наш бывший коллега, Стасов Владислав Николаевич. Ты с ним знакома?

– Немножко.

– Он мужик очень приличный во всех отношениях, но с характером. Ты уж постарайся найти с ним общий язык.

– Я тоже с характером, – усмехнулась в ответ Настя. – Это пусть он со мной общий язык ищет.

– Ну, твой характер всем известен. Рядом с твоими выкрутасами Стасов может отдыхать.

– Да ладно вам, Виктор Алексеевич, что я, монстр какой-то, что ли?

– Монстр не монстр, но стерва та еще, – констатировал Гордеев. – Держи себя в узде, Стасенька, я тебя прошу. Киношники – народ истеричный и ненадежный. Там сплошная зависть, интриги и пьянка без продыху. Хороших свидетелей среди них найти трудно, практически невозможно, поэтому Стасов – наша единственная опора в этом свинарнике.

– Должна ли я понимать так, что вы мне поручаете заниматься этим убийством?

– Да, вместе с Коротковым. До понедельника будете пахать с ним вдвоем, а потом я разберусь с текучкой, может, отпущу его в отгул за суточное дежурство и пристегну к вам еще кого-нибудь.

– Мишу Доценко, – тут же попросила Настя.

– Не торгуйся, не на базаре. Я же сказал – разберусь и решу.

– Ну, Виктор Алексеевич, я же не для себя прошу – для дела.

– Зачем тебе Доценко?

– А у него с женщинами-свидетельницами хорошо получается. Он из них душу вынет, а они и не заметят. Мишаня уставится на них своими огромными черными глазищами, и они начинают млеть и вспоминать все в деталях, только чтобы ему понравиться.