Последняя жатва - Ким Лиггетт

Я прислушиваюсь, ожидая, что сейчас услышу шум, с которым они будут проламываться сквозь стену густой пшеницы, гонясь за мной, однако я так и не дожидаюсь погони. Я стараюсь сосредоточиться на вдохах и выдохах, на бешеном стуке сердца в груди, но мое сознание то и дело возвращается в тот хлев для искусственного осеменения – и я снова вижу кровь и ноги коров и их чернильно-черные глаза. Я не знаю, что сейчас происходит, но я должен взять себя в руки – ради Эли. Надо будет действовать осторожно и с умом. Я не хочу, чтобы у нее были неприятности, но ведь я видел ее обнаженную грудь… ее нагое тело. Да что там, ведь я, в конце концов, видел кое-что похлеще, видел, как она выползала из убитой коровы! Я знаю – ее толкнул на это Тайлер. Должно быть, у него есть над нею некая власть. Что бы это ни было – наркотики или какое-то озорство, но она здорово влипла во что-то дурное, и самой ей из этого не выбраться. Ей нужна помощь.

Увидев фонарь над сараем для инвентаря, освещающий мой пикап, я вдруг понимаю, что мне нужно делать. То же самое, что я сделал, когда нашел отца. Мне надо поговорить с шерифом Илаем. Они с отцом были друзьями. Он не состоит в Обществе охраны старины. И на этот раз ему придется меня выслушать.

Я опускаю стекла и прислушиваюсь, проезжая по подъездной дороге в сторону Шоссе 17. Вокруг царят безмолвие и затишье, от которых так и веет надвигающейся бедой. Так бывает перед изменением погоды. Ни стрекота насекомых над пшеницей, ни шелеста ветра в колосьях. Как будто мать-природа знает, что что-то грядет. Я не могу оторвать глаз от моря пшеницы. Но я даже не знаю, что именно я ищу… наверное, каких-то чудовищ.

* * *

Улицы совершено пустынны. Все закрыто. Даже окна бара «Короткая прогулка» темны, а это означает, что уже миновал час ночи.

Я останавливаю «Форд» на гравийной подъездной дороге перед старым фермерским домом, стоящим примерно в полумиле к востоку от города, и жму на клаксон, пока на втором этаже не зажигается свет. Из щели между кружевными занавесками выглядывает миссис Илай; все ее волосы намотаны на розовые губчатые бигуди. Я слышу, как она препирается с мужем в то время, как на крыльце включается мерцающий свет. Встав прямо напротив двери дома шерифа, я начинаю ждать. Рядом с моей головой находится электромухобойка. Ее непрерывный тихий гул и то, что время от времени она бьет меня током, отнюдь не способствуют успокоению моих нервов.

– Клэй? – Шериф чуть-чуть приоткрывает дверь. – Сегодня дежурит Грег Тилфорд.

– Нет, я не стану с ним говорить. – Мой голос дрожит куда сильнее, чем бы хотелось. – Мне надо поговорить именно с вами.

Он, моргая, смотрит на меня, и мешки под его глазами выглядят сейчас особенно темными и набрякшими. – Ты что, ходишь во сне, сынок? Тебе что, надо, чтобы я позвонил твоей матери или доктору Перри?

– Нет, послушайте меня, шериф. Речь идет об Эли. Она сейчас находится на ранчо Нили, и с ней уже случилось нечто дурное.

Густые брови шерифа сдвигаются.

– На ранчо Нили?

– Пожалуйста. – Я на секунду опускаю взгляд на свои ботинки, потом снова смотрю ему в глаза:

– Это важно.

– Ну, что ж, входи, – с тяжелым вздохом говорит он, горбясь под своим поношенным фланелевым клетчатым халатом, шаркая, идет по коридору на кухню и включает там свет.

– Подождите, – говорю я, идя за ним. – Нам надо ехать. Вы должны поехать туда со мной. Вам надо самому увидеть, что они там делают.

– Они? – Он усаживается на один из дубовых стульев, окружающих небольшой стол. – Я так понял, что ты говорил только об Эли?

– Об Эли и Тайлере, – говорю я, ходя взад и вперед по линолеуму. – Но Джимми, Тэмми и Бен тоже находятся там.

Он качает головой:

– Значит, речь опять идет об Обществе охраны старины.

– Нет, речь вовсе не об этом.

От скрипа половиц где-то надо мной меня передергивает.

– Дорогая, – зовет жену шериф. – Раз уж ты встала, не могла бы ты приготовить Клэю какой-нибудь успокоительный чай?

Я поднимаю голову и вижу миссис Илай, стоящую на верхней ступеньке лестницы и слушающую наш разговор.

Деревянные ступеньки прогибаются под ее весом, когда она медленно спускается на первый этаж. Сверля меня сердитым взглядом, она подходит к мойке; лицо у нее при этом морщится и кривится, делаясь похожим на мордочку одной из этих пафосных персидских кошек.

– Давай начнем сначала. – Шериф встает, выдвигает из-под стола еще один стул и знаком показывает мне, чтобы я сел. – А что ты вообще делал на ранчо Нили? Мы уже говорили об этом. Это нарушение границ чужих владений.

Я скрепя сердце сажусь.

– Сегодня в школе я увидел на шее Эли странную метку. У Тайлера есть такая же, на запястье. А затем Эли подошла к моему пикапу и сказала, чтобы я встретился с ней в полночь в хлеву, где происходило искусственное осеменение стельных коров.

– Вздор! – восклицает миссис Илай. – Эли бы никогда такого не сделала. Она…

– Дорогая, – обрывает ее шериф, – не забудь про чай.

Она поджимает губы так крепко, что понадобилась бы фомка, чтобы разлепить ее рот. – Итак, Клэй, что было потом?

– Я проигнорировал ее приглашение, постарался выкинуть его из головы, а когда вернулся к комбайну, теленка там уже не было… он просто исчез.

Глаза шерифа сужаются.

– Погоди. Что это за история с теленком?

– Такой же сумасшедший, как и его папаша, – бормочет миссис Илай, бросая чайный пакетик в кружку подогретой в микроволновке воды.

Мои челюсти сжимаются. Мне многое хочется сейчас сказать, но я придерживаю язык.

– Почему бы тебе не лечь в постель, дорогая? – мягко говорит шериф, но жилка, пульсирующая на его виске, выдает его истинные чувства.

Она шваркает кружку на стол передо мной, так что жидкость цвета мочи переливается через край.