Пряничные туфельки - Наталья Сапункова

По пути она остановилась у палатки с пряностями. Специи пахли одуряюще – как им и следовало. Дорогой, иноземный товар. Она оглядела выставленные на обозрение мешочки – ну да, есть всё, только выбирай. Взять корицы? И немного мускатного ореха? Хотя бы чтобы заправить кашу.

– Чего желает эсса? – торговец придирчиво ощупал её взглядом.

– Попробовать корицу.

Торговец зачерпнул мерочкой-напёрстком немного коричного порошка и протянул Ринне. Она понюхала, высыпала на ладонь и лизнула.

Запах корицы – запах счастья, уюта и спокойствия, когда всё хорошо и о тревогах можно забыть. А любовь, должно быть, пахнет корицей с мёдом и имбирём. И ещё корицей с имбирем и мёдом пахло от рабочего стола Ноны…

Ей нравится Рик. Ещё немного, и она совсем примет эту простую истину. С самого начала она даже злилась на него не по-настоящему, когда он зачем-то торговался с ней за золотые! И будь он благородного происхождения, чтобы брак с ним не унижал дочь Венешей…

– Вам не по душе корица, эсса? Вы, наверное, не смыслите в настоящих специях!

– Смыслю достаточно, – она вернула мерку, – правда, не разобрала, что это за смесь.

– Да что вы, эсса? ! – глаза торговца заметались.

Кто-то мелкий и шустрый выскочил из толпы, с размаху врезался в Ринну, чуть не сбив с ног, пробормотав извинения и бросился бы прочь, если бы чья-то рука не схватила его – и под ноги Ринне упал её кошелёк.

Рик. Каким-то чудом оказался рядом.

– Проваливай, – бросил он воришке, нагнулся и поднял кошелёк, но Ринне отдавать не стал. – Ты так беспечна, жёнушка, – от его голоса повеяло не мёдом с имбирём, а жгучим перцем с… да, пожалуй, что и с мёдом, с тёмным горьковатым мёдом. – купила всё, что хотела?

– Я хочу пять палочек корицы и пять целых мускатных орехов, – она взглянула в глаза Рика, и там тоже был жгучий перец. – И целый имбирный корень, вот этот, – она показала, – и ещё три мерки немолотого черного перца.

– Я вижу тут и молотые специи. Зачем тебе утруждаться, любовь моя? – заметил Рик, никак не показав недовольства.

– Ах, дорогой, так надёжнее! – она сладко улыбнулась.

Как ни странно, цену торговец не заломил, даже назвал чуть ниже, чем она ожидала. Рик спрятал свёрток в свой поясной карман. И ничего больше не сказал, когда они отошли. Совсем ничего. И за руку брать не стал, но пошёл на полшага следом, и Ринна ясно чувствовала, что больше ей не ускользнуть.

– Ты его напугала, – чуть позже сказала Мара. – Кого-то из вас хотели убить сегодня. Говорят, что его. А вдруг из-за тебя? – она вздохнула и махнула рукой. – Приходи ко мне. Поговорим.

– Я приду, – согласилась Ринна. – Моя рысь нам не помешает?

Мара смотрела так, словно одна понимала нечто важное.

– Об рыси не беспокойся. Приходи. Я буду ждать в шатре.

Шатер казался полностью готовым, издали – ярким и праздничным, вблизи было видно, что полотнища порядком потёрты и даже залатаны. Внутри ещё что-то развешивали, натягивали, крепили и настилали. Рик устроился на низком табурете у входа и копался в сломанном музыкальном ящике, в том самом, с которым он вошёл в ворота Ленгара в день их венчания. Рядом на земле, на холстине он разложил инструменты – какие-то щипчики, пластинки, молоточки.

– Мара там, – он показал внутрь шатра и бросил на Ринну подозрительный взгляд. – Дорогая, обойдёмся без сюрпризов нынче вечером? Там выход, конечно, есть. Но сбегать не надо.

– И в мыслях нет, дорогой, – она прошла внутрь.

Добрая треть шатра была скрыта за пестрыми занавесями. Мика замерла на секунду, и тут же уверенно двинулась туда, за занавеси.

Там было много маленьких тёмных каморок. Рысь шла, уверенно ныряя между полотнами, и вдруг остановилась и недовольно взвыла. С пола поднялся пёс, огромный, кудлатый, и утробно зарычал. Ринна слегка растерялась – у неё плохо получалось ладить с собаками. Уйти? Ну нет. Она попробовала дотянуться до собаки.

«Успокойся. Ты мой. Я твоя…»

Пёс продолжал рычать, а Мика – подвывать, и тут Ринна то ли услышала, то ли ощутила короткое, похожее на хлопок в ладоши:

«Прекратить! »

Пёс умолк, рысь виновато мявкнула и поскребла перед собой лапами, и самой Ринне захотелось поклониться придворным поклоном и извиниться. Всё понятно – вмешался тай, а она снова его услышала. И это не Рик. Или Рик? ..

Из-за занавеси показалась Мара. Она опиралась на клюку, под её глазами от усталости лежали густые тени – а может, это вечернее солнце уже ленилось светить. Да, именно солнце – кусок стены здесь был отстёгнут и скатан, и получилось большое окно прямо в сторону заката.

– Ничего лучшего нет, увы мне, миледи, – Мара показала на табурет.

– Я сейчас не леди, – возразила Ринна. – Мы с Риком договорились. Я называла вас просто по имени, это ничего?

– Мы всё тут так называемся. Но я решила, что надо спросить. Нехорошо, если это задевает.

– Не задевает. Это игра, мы договорились о правилах, – пошутила Ринна, садясь и расправляя платье.

– Игра, – старая циркачка улыбнулась. – Играйте, что ж. Жизнь – это игра, но не всегда можно перебросить кости.

– Конечно, – охотно согласилась Ринна, – я помню.

– Больше никто не знает, кто ты, только мальчики, забравшие тебя из Ленгара, один из них мой сын. Это он уговаривал собак в зверинце. И ещё я и Кавертен.

– Твой сын тай. Ты тоже тай, да?

– Услышала меня? – циркачка кивнула. – Я тай. Но не для работы. Пользуюсь даром, когда мне нужно. Живу с ним, и сыну, видишь, передала.

Недавно она занималась кройкой – на козлах лежала доска с обрезками ткани. На низкой скамейке стоял закопчённый медный чайник. Мара налила в чашки крепкий чай, пахнувший яблоками.

– Угощайся, девочка. В это время дня приятно выпить горячего.

– Это Рик попросил меня вразумить? – догадалась Ринна.