Замена объекта - Александра Маринина

– Один? – поинтересовался Хан.

– Трое. Иди-иди, он только что опять спрашивал.

Значит, трое. И срочно. Это хорошо. Это означает, что вопрос серьезный. Если бы деду Гришане нужна была короткая справка или лаконичный ответ, он позвонил бы. Раз вызвал, стало быть, разговор долгий. Как раз то, что нужно.

Хан вошел к генералу, поздоровался и быстро огляделся. Из троих гостей незнакомым был только один, двоих других он знал, они работали в соседнем департаменте.

– Знакомьтесь, – представил его генерал тому третьему, незнакомому, – старший оперуполномоченный по особо важным делам подполковник Алекперов, Ханлар Керимович. Друзья называют его Ханом, но это право надо заслужить.

«Продает товар купец, » – мелькнуло в голове Хана. Пришел человек, которому нужна информация. Уж чего-чего, а этого добра у Хана – хоть лопатой греби, но генерал разбазаривать ее не любит, выдает по крупицам и так обставляет дело, будто бриллианты дарит.

– Ханлар Керимович, у тебя, кажется, есть кое-какие наметки по группировке Свешникова, – сделал аккуратный заход дед Гришаня, представив Хану гостя, который оказался майором из ФСБ.

– Есть, товарищ генерал, – кивнул Хан. – Правда, немного.

Это было чистой ложью. По группировке Дмитрия Свешникова информации у Хана было полно, но игры есть игры, и у их существуют определенные правила. Особенно когда речь идет о том, чтобы поделиться информацией не просто с соседним департаментом, а с другим ведомством, отношения с которым у МВД далеко не всегда строятся гладко.

Разговор пошел медленно, осторожно, будто наощупь. Но Хан никуда не спешил.

* * *

Когда он вернулся домой, Мишка воевал с инопланетянами на компьютере, а Оксана, свернувшись калачиком на диване, читала какой-то журнал. Хана охватила горячая волна радости: значит, не сегодня. Еще не сегодня. Ночью она будет лежать рядом с ним, и до утра можно ни о чем не волноваться. Если жена решит уйти, то это случится не раньше завтрашнего дня, а сегодня можно об этом не думать.

Но не думать не получалось. Боль то и дело выпрыгивала откуда-то из глубины и пронзала все тело раскаленной иглой.

– Как прошел день? – спросил Хан, стараясь казаться спокойным и миролюбивым.

– Как обычно. Я работала, Мишка с Аркадием ходили на какую-то выставку компьютерных игр. Аркадий накупил ему кучу новых игрушек.

– Да уж я вижу, – усмехнулся Хан. – Одиннадцатый час, а парень не спит. Ему же в школу завтра.

– Завтра суббота, – напомнила Оксана, пряча улыбку. – Послушай, Хан, я понимаю, что тебе это неприятно, но Аркадий – Мишин отец, и чем больше они будут общаться, тем лучше.

– Они не общались пять лет, и ничего не случилось, мир не рухнул, – сердито возразил Хан. – Ты хочешь сказать, что все это время я был для Мишки плохим отцом?

– Хан, милый, ты – это ты, а отец – это отец, ну как же ты не понимаешь? Мишка отлично знает, что ты – мой второй муж, а Аркадий – его папа. Он ведь с самого начала называл тебя Ханом, а не папой. Когда Аркадий уехал, Мишке было восемь лет, он был уже совсем большим мальчиком и все понимал. Ешь, пожалуйста, и давай прекратим этот бессмысленный разговор, мы с тобой ведем его уже в тысячный раз. Ты же разумный интеллигентный человек, ты не можешь быть против того, чтобы ребенок общался со своим отцом.

– А ты не думала о том, что я могу быть против того, чтобы моя жена общалась со своим бывшим мужем? – вырвалось у Хана.

Он тут же пожалел, что не удержался. Не нужно было говорить, ох, не нужно. Все эти месяцы, с того момента, как Аркадий вернулся из Израиля, чтобы открыть в Москве филиал своей фирмы, Хан умело делал вид, что все в порядке, что он рад возвращению друга и ничего опасного для себя в его контактах с Оксаной не видит. И вот прорвалось…

Оксана отошла от плиты и медленно присела за стол напротив мужа.

– Хан, да ты никак ревнуешь? – удивленно и негромко протянула она. – Или мне показалось?

– Показалось. Ты меня не так поняла. Вспомни о моем восточном происхождении.

Он попытался отыграть назад, но получалось не очень ловко.

– При чем тут твое происхождение? Ты коренной москвич в третьем поколении. Ты поди и языка-то азербайджанского не знаешь.

– Ну, гены, как говорится, на помойку не выкинешь, – он вымученно улыбнулся жене. – Генетическая память и все такое. На востоке когда женщина становится чьей-то женой, другие мужчины перестают для нее существовать в принципе, а о том, чтобы встречаться с бывшим мужем, даже речь идти не может.

– Ешь, пожалуйста, остывает же все, – в голосе Оксаны явственно послышалась досада. – Между прочим, позволь тебе напомнить, что когда я была женой Аркадия, ты вовсе не возражал против того, чтобы я общалась с тобой. А когда он уезжал надолго по делам, ты иногда приглашал меня в театр или в ресторан, и иногда я эти приглашения принимала. Этот как, не противоречило твоим восточным принципам?

– Сравнила! Я приглашал тебя как жену друга, которую нужно опекать и немножко развлекать, чтобы не скучала, пока муж в отъезде. А по ресторанам с Аркадием ты ходишь, когда я в Москве, никуда не уехал. Есть разница?

– По-моему, никакой. Давай я снова все подогрею, это уже невозможно есть. Готовлю тебе, готовлю, а ты не ешь ничего. Черт знает что!

Она сердито забрала со стола тарелку с остывшей едой, переложила в стеклянную емкость и поставила разогреваться.

– Как это никакой? – не сдавался Хан, понимая, что шаг сделан, пусть и неверный, но обратного хода нет, и нужно идти вперед. – Когда я водил тебя в театры и на концерты, я на тебя не посягал как на женщину.

– Ну так и он не посягает, успокойся. И потом, Хан, ты лукавишь.

– В чем это, интересно?

– Ты на меня действительно не посягал, это верно, но ты меня любил. Любил и до того, как я вышла замуж за Аркадия, и после того, как я стала его женой. Ты сам это говорил.