Детектив для уютной осени - Татьяна Полякова

– Ты погоди, Виктор Захарович, – заспешила домоправительница, – не действуй людям на нервы, и так все на взводе. Без тебя знаем, что вчера было и что сегодня сделалось! Так сюда подать или в столовую, Васенька?

– Конечно, сюда, что вы спрашиваете?

– А водочки?

– И водочки, Виктор Захарович! ..

– Вот молодец!

Лючия выглянула из-за Стаса, который полностью перекрывал обзор, и обратилась к Василию Васильевичу:

– Что там было? Рассказывайте все!

Ну что за голос! .. Меркурьева по спине продрал мороз, и руки покрылись «гусиной кожей».

– Да я сто раз уже рассказывала, – недовольно сказала Софья и с силой перелистнула глянцевую страницу. – Мы подошли к маяку, а он лежал в траве, совершенно мертвый.

– Вас там не было, – перебила Лючия. – Вы сразу же вернулись.

– Это вас там не было! – огрызнулась Софья. – А я была! И все рассказала – и ментам тоже, когда они сюда приехали!

– А который из них… погиб? – спросил Меркурьев Виктора Захаровича, который вошел с бутылкой, покрытой морозной пленкой, и теперь возился возле буфета. – Я знаю, что Иван Николаевич, но… который из них?

– Который утром похмелялся, жив-здоров и снова запил, – сообщила Кристина. – А свалился второй.

– Это понятно, – сказал Меркурьев. – Просто я вчера плохо их разглядел.

– Погиб тот, который сильней шумел и громче пел, – наконец догадалась объяснить Нинель Федоровна, ловко расстилая на столе льняную салфетку и расставляя тарелки и приборы. – Царствие ему небесное.

– Если позволите заметить, – подал голос утренний гость, – мы слишком много времени уделяем покойному. – Меркурьев внимательно посмотрел на него. – Кончина молодого человека, разумеется, составляет большой ущерб для его домашних и сферы его деятельности, но мертвых нужно оставлять покоиться с мертвыми.

– Еще вы нас поучите, – пробормотала Софья, – а то некому! ..

– Он в самом деле упал с высоты? – спросила Лючия.

Василий Васильевич кивнул.

– Когда? Ночью?

– Мы нашли его около одиннадцати утра, – сообщил Меркурьев. – В отделении сказали, что он пролежал уже часов семь. Да это не первый случай! .. Они говорят, оттуда время от времени кто-нибудь падает. То пьяные, то скалолазы, то разгильдяи, которые лезут селфи делать. Лестница в хорошем состоянии, забраться наверх можно. Дверь регулярно заколачивают и так же регулярно ломают.

– Завалить бы вход надо, – пробормотал Виктор Захарович. – Ну, давай, Василий Васильевич, тяпнем по маленькой! Кто с нами?

Стас сначала посмотрел на Лючию и только потом сказал, что не хочет, утренний гость тоже отрицательно покачал головой, сделав любезное лицо.

– Благодарствуйте, – сказал он. – В такое время суток от крепких напитков можно излишне разгорячиться. Перед сном это нездорово.

– А ты туда сам заходил? – спросила Кристина. – Ну, внутрь! Я, между прочим, тоже хотела на самый верх забраться и окрестности пощелкать, но теперь не полезу, конечно.

– Да ничего там нет интересного, – фыркнула Софья. Вид у нее делался все более раздраженный. – Камни и пылища! И чайки гадят. Там кругом чайки полоумные летают.

– А компаньон покойного до сих пор здесь? – спросил Меркурьев.

– Жуткое дело! – подхватил Виктор Захарович. – Как узнал, что друг его погиб, в лице изменился, весь позеленел…

– Мы «Скорую» хотели вызывать, – вставила Нинель Федоровна.

– И сразу начал виски пить, – продолжал хозяин. – Когда из отделения приехали, он еще на ногах держался, в потом уж все. Но связно рассказал: мол, договор приехали подписывать, загуляли немного, он сам спать пошел, а товарища, видно, на подвиги потянуло, вот он и свалился. Плакал, что не уберег.

Лючия вдруг усмехнулась, коричневый тонкий мех стек с подлокотника на паркет. Стас кинулся, поднял и подал так осторожно, словно меховая накидка была частью прекрасной Лючии.

– Документы свои показал, все бумаги подписал, а как уехали полицейские, так он виски прямо из горла залпом допил.

– И еще бутылку попросил, ноль семь, – поддержала Нинель Федоровна. – Я ему в комнату отнесла. С тех пор не выходит, пьет. А может, заснул, не знаю. Ну, садись, садись, Василий Васильевич!

Перед Меркурьевым оказалась чашка прозрачного, как слеза, бульона. От чашки поднимался пар. К бульону прилагались сухари и половинка сваренного вкрутую яйца. Василий Васильевич зажмурился от предвкушения, голодная слюна не помещалась во рту.

– Что ж это Мура не идет? – сама у себя просила Нинель Федоровна. – Или подняться к ней, что ли?

Василий Васильевич глотал бульон, время от времени возводя глаза к потолку, обжигаясь и облизываясь – так ему было вкусно.

– И все же, – подала голос Лючия. – Что там на самом деле случилось?

Меркурьев перестал хлебать, Виктор Захарович разливать, Нинель хлопотать, Софья читать, а Кристина и гость беседовать.

Все уставились на красавицу.

– Что вы на меня так смотрите? – осведомилась она. – Я что-то не то спросила?

– Вы спросили, что там случилось, Лючия, – подсказал Стас, как видно наслаждаясь звучанием ее чудесного имени.

– Ну да. – Она обвела взглядом всю компанию. – Вы же все понимаете, что этого человека убили.

Воцарилась тишина.

– Убили? – переспросила Кристина. – Почему убили?

– Ну, конечно, убили, – повторила Лючия, улыбаясь. – Мы ведь не можем всерьез поверить в то, что он зачем-то среди ночи полез на старый маяк, упал и разбился.

– Мы верим, – пробормотала Нинель. – Как же нам не верить? ..

– Стас, – попросила Лючия, – сделайте мне глоток кофе.

Стас подскочил и помчался.

«Глоток кофе» – это красиво, подумал Василий Васильевич. Сказано что надо!

– У правоохранительных органов нет никаких сомнений, – на всякий случай сказал он. – Был пьян, залез наверх и упал.

– Ах, к чему нам какие-то органы? .. Конечно, его убили.

– Это всего лишь предположение, – подал голос с дивана утренний гость, – умозаключать мы не можем, не располагая необходимыми сведениями.