Дети грозы. Книга 3. Зови меня Смерть - Мика Ртуть

– А ведь не увидели. Любопытный ты человечек… и я об тебя споткнулся. Кто таков будешь?

Человечек в ответ улыбался и лепетал на своем детском языке. Пушистые белые волосики и светлая кожа указывали на северную кровь подкидыша. Но больше ничего – ни записки, ни монограммы на одежде – Риллах не обнаружил. Разве что серебряный круг Райны, подвешенный на шнурке под рубашкой, был слишком хорош, не по карману тем бездомным, что время от времени подкидывают младенцев к порогу соседнего храма. Да и синяя с белым узором шаль явно была родом не из Валанты.

– Ледяные баронства или Ольбер, значит, – бормотал Риллах, поднимая мальчика на руки и рассматривая узор. – Кто ж тебя определил Хиссу… как тебя звать-то, малыш? Гуу… – передразнил он кроху, заинтересованно тянущего его за седую прядь. – И куда тебя девать?

Занося ребенка в широкие черные двери, Риллах обернулся. Белые двери напротив еще не открылись, и луч восходящего солнца окрашивал резьбу желтым и розовым. Кивнув своим мыслям, Риллах улыбнулся и скрылся в полумраке.

Там же и тогда же

Мигель бие Морелле

В дверь дома, принадлежащего Диего бие Морелле, постучали через два часа после рассвета, когда сам почтенный Диего и пятеро его приемных сыновей заканчивали завтрак.

Открывать пошел самый старший из них, Мигель по прозвищу Седой Барсук.

– Светлое утро, си-алью. – Седой поклонился высокому человеку в черном одеянии с капюшоном, из-под которого виднелась лишь аккуратная, абсолютно белая борода. – Для нашего дома большая честь принимать вас. Проходите, я доложу Мастеру.

– Светлое утро, Мигель. – Си-алью прошел в предупредительно распахнутую для него дверь.

Следом за настоятелем в дверь прошел человек в темно-сером балахоне, лицо его полностью скрывал глубокий капюшон. От него Седой непроизвольно отшатнулся и с большим трудом подавил желание заглянуть под капюшон. Нет, он знал, что лица в любом случае не увидит. Служители Темного Хисса отказываются от лиц так же, как и от имен, а взамен обретают… покой? Хочется надеяться, что покой…

Но, может быть, он мог бы узнать того, с кем жил в одном доме шестнадцать лет и называл его братом, даже не видя лица? По походке, жестам, хоть как-то? Мог бы, но, наверное, не хотел. Поэтому Седой лишь скользнул взглядом по большому тряпичному свертку в руках Безликого и уставился на си-алью.

Переступив порог, Риллах Черный скинул капюшон. Под ним обнаружилось смуглое горбоносое лицо без возраста: настоятелю храма Хисса можно было дать и сорок лет, и все сто, а если заглянуть ему в глаза – то и всю тысячу. На базаре поговаривали, что Риллах Черный и Халлир Белый служат в храмах Близнецов с самого дня их постройки. О таких древностях Седой не задумывался, но точно знал: за все те годы, что Седой его знает, настоятель Риллах не постарел и не изменился ни на динг.

Проводив важного посетителя в гостиную, Седой помчался в столовую.

– Ну, что там? – спросил Мастер, неторопливо вставая из-за общего стола и промокая губы салфеткой.

В отличие от настоятеля, типичного южанина, Мастер был коренаст и круглолиц. Как и его предки-кочевники из Тмерла-хен, он брился наголо и смотрел на мир непроницаемо-черными раскосыми глазами. Как всякий мастер теней, при движении он сам казался текучей, размытой тенью, а стоило отвести взгляд – и его лицо стиралось из памяти, так что невозможно было сказать: высок он или низок, стар или молод.