Дети грозы. Книга 2. Ее высочество Аномалия - Мика Ртуть

И ровным счетом ничего опасного или хотя бы содержащего магию. В смысле – в гостиной. Кроме…

Дайм еще раз присмотрелся к скелету гоблина, скалящему зубы с книжного шкафа. Вот он был настоящим, а кроме того, вряд ли бы Бастерхази поставил его туда, в композицию не вписывался.

Когда скелет подпрыгнул, клацнул зубами в полете и подкатился Дайму под ноги, Дайм даже не вздрогнул. Он лишь спокойно подвесил умертвие перед собой, позволяя ему дергаться и скалиться, но не трогать себя.

– Интересный экземпляр. Шаман?

– Шаман-недоучка. Совершенно дурной, – усмехнулся Бастерхази. – Смерть не добавила ему мозгов.

Скелет гоблина яростно дернулся и щелкнул зубами, пытаясь зацепить хоть какой-нибудь из магических потоков Дайма. Разумеется, промазал.

– Зачем он тебе?

– Он забавный, – пожал плечами Бастерхази. – Жалованья не просит, любопытных слуг отгоняет, на глаза лишний раз не попадается.

На этом месте гоблин вжал череп в плечи и обиженно заскрипел.

– Бедненький, голодненький? – передразнил его Дайм.

Гоблин очень правдоподобно изобразил тяжкий вздох и жалобно посветил мертвенно-синими глазами, а Дайм неожиданно для себя засмеялся.

– Он будет жрать, пока не взорвется. Глупая тварь.

– Зато забавная, – парировал Дайм и отпустил гоблина.

Тот извернулся в воздухе и приземлился на все четыре лапы, но не сбежал – явно не в силах отойти от такого вкусного, такого сочного, такого светлого шера!

– Дай-дай-дай! – заскрипел он, и Дайм почти увидел длинный зеленый язык, мелькнувший в полной игольчатых зубов пасти. – Дай-дай!

Отделив немножко энергии, Дайм сотворил из нее петушка на палочке и бросил гоблину. Тот немедленно вцепился в угощение, прижал одной лапой к груди, а вторую протянул в извечном жесте попрошайки.

– Дай-дай-дай!

– Не наглей, – оборвал его Дайм, добавив к словам ментальную картинку рассыпающегося прахом скелета.

Гоблин отскочил к столику для шатранжа, из-за него показал Дайму неприличный жест из трех пальцев и тут же сунул «леденец» в пасть.

– Бу, – сказал Дайм, на что гоблин подпрыгнул, выронил «леденец», скрипуче выругался и сбежал в стену.

Ровно через секунду из стены высунулась неестественно длинная лапа, цапнула потерявший форму сгусток энергии и втянулась обратно.

А Бастерхази рассмеялся. И Дайм тоже. Невероятно забавное существо! И Бастерхази – отличный парень, даром что темный! Даже об ужине для Дайма позаботился.

Кстати, об ужине! Пора бы им заняться.

– Откуда ты взял эту тварь? – спросил Дайм, прикончив третьего рябчика и приглядываясь к четвертому.

– Сам завелся. – Бастерхази тоже внимательно разглядывал пару оставшихся на блюде рябчиков.

– Размышляешь, не обзавестись ли еще домашней живностью… хм… или правильно сказать мертвостью?

– Очень смешно, – высокомерно поднял бровь Бастерхази… и не удержался, фыркнул и расплылся в улыбке.

Дайм тоже.

И чуть не прозевал момент, когда из ближайшей стены выметнулась длиннющая костяная лапа, цапнула рябчика… и оказалась пригвожденной к столешнице серебряной вилкой. Ну, так получилось. Привычка.

От скрипучего визга Дайм едва не оглох, но вилку из лапы не выдернул. Вообще-то ему стоило некоторого труда сдержаться и не развоплотить мерзко орущую тварь.

А Бастерхази, сволочь такая, только заржал, как полковая лошадь.

– Ай-ай-ай-ай! – орал целиком проявившийся у стола гоблин, дергая пригвожденной лапой и дымясь. Дым почему-то был сине-зеленым, видимо, убедительности балагана ради. – Пусти-пусти-пусти! Ай-ай!

– Я ж говорил, глупая тварь. – Отсмеявшись, Бастерхази тоже потыкал гоблина вилкой. Тот заверещал еще громче и жалобнее, а дым стал гуще и пожелтел. – Хватит притворяться, Тюф, этому светлому ты на совесть не надавишь.

Гоблин заткнулся и перестал дымиться, зато возмущенно зыркнул на Дайма.

– Извини, не хотел портить твое имущество, – Дайм улыбнулся со всей любезностью. – Хоть оно и тупое. Хочешь, подарю тебе ручного вурдалака? Говорят, они намного умнее. А этого заберу в музей МБ, такой редкой дряни у нас еще нет.

– Ай-ай-ай-ай! – совсем тихо, но очень злобно проскрипел гоблин и попытался сам выдернуть вилку из лапы.

Что ему, разумеется, не удалось. Еще чего не хватало, чтобы какие-то немертвые гоблинские шаманы – и запросто сбегали от полковника МБ!

– Почему бы и нет. Если высунется еще раз, забирай. Тюф как раз мечтал о добром светлом хозяине.

– Добром и светлом? Ах вот оно что… – Дайм понимающе кивнул и выдернул наконец вилку, но гоблина не отпустил, удерживая его уже чистыми потоками силы. – Высунешься или вякнешь, будет тебе светлый хозяин. Светлее некуда.

– Добрее некуда, – почти неслышно добавил Бастерхази, с неподдельным интересом наблюдая сцену дрессировки нежити.

Впрочем, точно классифицировать тварь Дайм бы не взялся, по теоретической некромантии у него никогда не было высшего бала. Но какая разница, как называется тварь, если Дайм точно знает, как именно ее упокоить. Быстро и надежно.

– Пусти-пусти, Тюф хороший, Тюф умный! Тюф больше не будет! – заискивающе проскрипел гоблин.

– Брысь, – велел Дайм.

Бастерхази присвистнул, провожая взглядом исчезающую в стене тварь, и поднял бокал с кардалонским.

– Браво, мой светлый шер. Еще полчаса общения с тобой, и Тюф так поумнеет, что напишет диссертацию.

– Надо же, ты не предложил мне пойти выступать в уличный балаган, мой темный шер. – Дайм тоже отсалютовал Бастерхази полным бокалом.

– Упс. Я не успел. Но ты можешь показывать фокусы здесь. Мне очень нравится.

Бастерхази осиял его улыбкой – странной, одновременно насмешливой, вопросительной и восхищенной, и еще что-то было в ней непонятное, но такое щекотное… теплое… манящее…

– Благодарю. – Дайм поклонился, с трудом заставив себя отвести взгляд от Бастерхази. – Мне не встречалось настолько впечатлительной публики. Я еще умею доставать ширхаба из шляпы. Хочешь? Для тебя, мой темный шер, любой каприз.

– Любой каприз… Мне нравится, как это звучит, мой светлый шер.

Разумеется, не смотреть на него у Дайма не вышло. В конце концов, это невежливо – не смотреть. И не хочется. Хиссов сын слишком хорош – именно такой, домашний и расслабленный, совершенно не опасный.

– Твое здоровье, мой темный шер.