Системный сбой - Александр Бубенников

– Кира Борисовна и Семен Борисович? – Спросил Ветров и сам испугался мрачному смыслу своего вопроса.

– Совершенно верно, – понизил голос лейтенант.

– Это цепочка может продлиться, – грустно подумал Ветров и почувствовал, как у него от внутренней боли защемило сердце. – Я уже знаю, от кого я смогу узнать подробности кончины Киры Борисовны, конечно, у Веры.

– Может, меня тоже включат в следственную бригаду, – лейтенант сделал неопределенный жест рукой, – но это уже как начальство решит, у нас инициатива наказуема. Печаль другая, наше начальство решило без шума и пыли спустить дело на тормозах.

– Как на тормозах? – удивился Влад. – Кто-то сверху давит?

– Не без этого. Только я вам ничего не говорил. – Сказал и отвернулся от Влада Морев. – Так поделился некоторыми личными наблюдениями и соображениями. Считайте, что при вас вынес сор из нашей кухни, от дружной дисциплинированной команды.

11. Вера

Самое странное, что предстояло узнать Ветрову от Веры, так это то, что Кира Борисовна и Семен Борисович были родными сестрой и братом, и брат с сестрой погибли в один и тот же день.

– Погибли? В один день? – переспросил Ветров.

– Представьте себе. В один день – это всем известно в поликлинике.

– Идемте в парк, Вера здесь не далеко… Мне надо вам рассказать что-то очень важное… Хорошо? .. Я должен пригласить для беседы того спецназовца, который брал у вас мой телефон.

– Хорошо. Я его помню, седого атлета, не скажешь, что инвалид.

В парке Ветров показал рукой на удобную скамейку и предложил: «До прихода Седого поговорим о сестре и брате Борисовичах. Вы их давно знаете? » – «Знала, – голос Веры дрогнул. – Вы не курите? Ах, да, вы же из некурящих. А я, как назло сигареты забыла дома». Ветров сделал значительную паузу и твердо произнёс: «Хороший повод вообще бросить курить. Не только повод, но и причина, перед тем, как нам перейти на ты, не курящим. Хочешь узнать – почему? »

– Почему?

– Большинство мужчин, из некурящих, категорически не любят целовать в губы курящих женщин, даже если те им безумно нравятся…

Она нагнула голову вниз, словно хотела что-то разглядеть на своих кроссовках, и тихо, но требовательно, спросила:

– Я тебе, м нравлюсь, Алексей.

– Да, очень.

– Ты хочешь меня поцеловать, но не осмеливаешься, потому что знаешь моем пристрастии к сигаретам – так? ..

Ветров тактично промолчал, только снова тяжело вздохнул. Она подняла голову и закинула руки за шею Алексею.

– Поцелуй меня… с этого мига я не возьму в рот сигареты желание.

– Верю, Вера.

– У меня никого нет, Алеша. Мне некому изменять даже. Я свободна, я тебя ждала, понимаешь… – Она задыхалась в новых его поцелуях. – Неужели это любовь с первого взгляда, когда вокруг смерть выкашивает людей…

– Тебе страшно? ..

– Очень… А тебе, Алеша? ..

– Мне больно, потому что убили моего друга, – Ветров отстранился от Веры и признался. – Пока он был жив и невредим, я рассматривал наши с ним отношения, как чисто рабочие… А сейчас после его гибели считаю, что потерял своего лучшего друга, самого доброго, самого талантливого. Всегда так было, что смерть примеряет своё губительное оружие против самых талантливых и добрых. Ведь талант и внутренний дар добра – это от Бога… Странно, что он не признавал Бога, не боялся Бога… Знаешь одну мудрость, почему надо бояться Бога? ..

– Не знаю, но знаю другое, что Бог есть любовь… Я хочу любви…

– Прямо сейчас? .. А я хотел тебя пригласить в кафе или ресторан на романтический обед или ужин…

– Признайся, Алексей – еще до первого поцелуя?

– Как только увидел тебя в клинике…

Седой не заставил ждать себя долго. Тепло поздоровался с Алексеем и Верой как со старыми друзьями. Вера сделала кокетливый изящный жест и напомнила:

– Времени у меня мало. Ждут меня дела в клинике. И мы поговорим коротко и по делу. Алексей хотел о чем-то спросить – про брата с сестрой…

– И я хотел, – вскинул брови Седой, – так Борисовичи родичи? ..

– Гордецы они невероятные, порода их такая человеческая. Но я знала, что они плохо кончат. Не любили людей, пациентов Борисовичи. Странно, что выбрали себе такую профессию – лечить людей. Разве можно так – их лечить и не любить. Я пошла учиться на медика, работая медсестрой, потому что хочу любить и лечить людей, а они…

– О покойниках не говорят плохого… Лучше ничего не говорить… – осторожно напомнил Ветров.

– А я говорю правду, которая всё перевешивает… Алеша, мне страшно, но я обязана тебе сказать… Они выполняли чей-то заказ, чтобы погубить твоего друга Андрея… И кто-то выполнил чей-то другой приказ насчет их убийства после выполнения ими заказа и, возможно, после получения вознаграждения… У Киры я видела в руках пачку долларов, когда та отправила Андрея в больницу к брату… Она уничтожила кардиограмму Андрея, я искала ее и не могла найти… И еще она сама вызвалась измерять давление у Андрея, хотя никогда до этого не делала так в моем присутствие… На что тогда медсестра? .. Конечно, любой врач-терапевт часто сам измеряет давление больного, только в нашем конкретном случае она всегда перепоручала это мне… А тут измеряет давление, говорит какие-то дикие параметры верхнего и нижнего… И выдворяет меня за дверь, направляя больного в предынфарктном состоянии к брату…

– Андрей погиб не в больнице у брата. – Сказал Седой. – Проверил.

– Я знаю, но брат и сестра давали ему какие-то пилюли, которые брали не с нашего склада… О Кире я говорю то, что знаю… То же рассказали мне знакомые из больницы о её брате…

– Ты дашь соответствующие показания, если это от тебя потребуется… – Спросил Ветров и многозначительно переглянулся с Седым. – Для начала написать заявление в милицию, вслед за моим.

– Конечно, я не из трусливых…

– А теперь слушайте новости от меня, – сказал Седой. – Я выяснил по своим каналам, как убили врачей Борисовичей… Их утопили в ванной, каждого в своей квартире… Причем примерно в одно и то же время, и всё это было преподано как инсценировка самоубийства… Были люди, и нет людей, ушли с концами под воду, без объяснения причин… Ведь так не бывает, чтобы в одно и то же время, в миг расставались с жизнью – должны быть причины… Чем не доказательство очевидного самоубийства…