Балканы. Красный рассвет - Александр Михайловский

В результате самоустранения России от балканской политики в ходе первой Великой Войны Болгария оказалась в стане врагов своих главных обидчиков: Румынии, Сербии и Греции, а все из-за того, что и правящая верхушка, и народ были солидарны в одном – Южную Добруджу и Македонию необходимо возвращать в состав своего государства. Румыния и Сербия были разгромлены и фактически прекратили свое существование, а Болгария воссоединилась со своими отторгнутыми территориями. Впрочем, счастье существования в таком единстве было недолгим. Центральные державы потерпели сокрушительное поражение от Антанты, и по Нёйискому мирному договору [6 - Нёйиский договор – мирный договор (являвшийся частью несправедливой Версальской системы) заключённый между Болгарией, проигравшей Первую мировую войну в качестве участницы блока Центральных держав, и противостоящими блоку странами Антанты. Договор был подписан 27 ноября 1919 года в пригороде Парижа Нёйи-сюр-Сен (фр. Neuilly-sur-Seine). Болгария теряла часть территории (свыше 11 тыс. км? или 1/10 территории страны и 1/7 населения), которая передавалась Греции, Румынии и Королевству Югославия. Сумма наложенной на страну контрибуции составила 2, 25 млрд франков золотом (407 млн дол. или 1/4 национального достояния), которые Болгария должна была выплатить в течение 37 лет. Численность сухопутных вооружённых сил ограничена до 33. 000, включая 20. 000 – армии, 10. 000 – жандармерии и 3. 000 – пограничников. Призывная служба отменена. Военно-морской флот Болгарии сокращался до 10 кораблей; также Болгарии запрещалось иметь авиацию и любые виды тяжёлого вооружения. ] Болгария утратила даже те территории, которыми владела по итогам межсоюзнической войны.

И теперь все повторялось сначала, как будто один раз Болгария уже не наступала на эти грабли. И снова на кон встал Македонский вопрос, ради которого ей пришлось вступить в коалицию с Германией, Венгрией и, ради разнообразия, Румынией. Других вариантов у царя Бориса не было, ведь враги болгар ориентировались на Англию и Францию, а враг врага, как известно, является другом. И снова, как и четверть века назад, Югославия и Греция оказались разгромлены, болгарская армия освободила населенные соотечественниками земли, вернув все утраченное в предыдущих войнах. При этом, казалось бы, издержки были невелики, ибо Франция потерпела поражение и выпала из политики, Британия была далеко, а воевать против Советского Союза царь Борис отказался наотрез, как ему ни выкручивали руки в Берлине. Впрочем, на первых порах немцы не очень-то и старались со своими уговорами, рассчитывая справиться с СССР собственными силами… Ну а потом царь Борис благодарил себя за предусмотрительность, ибо после образования Врат на орехи досталось всем, и немцам в первую очередь, а вот Болгария оказалась от этого «веселья» в стороне. Черная пелена дыма, затягивающая северную часть горизонта из-за горящих Плоештинских нефтепромыслов в течении нескольких месяцев, в хорошую погоду прекрасно наблюдалась с болгаро-румынской границы по Дунаю.

Но то, что Болгария не воюет против СССР, не отменяла того очевидного факта, что вторая прогерманская коалиция, членом которой она является, в самое ближайшее время должна потерпеть такое же поражение, как и Четверной союз в прошлую войну. А там, на горизонте, вместе со своими англо-французскими покровителями, снова появятся обиженные греки и сербы, и Болгарии снова придется отдавать свои земли, унижаться и выплачивать контрибуцию. И ведь чем дальше, тем сильнее Германия требует от царя Бориса выполнять свой союзнический долг – то есть объявить войну Советскому Союзу и послать войска на Восточный Фронт. В противном случае Гитлер грозит оккупацией – мол, никакие вы не союзники, а настоящие враги-изменники, славяне-недочеловеки. И эта перспектива тоже нервирует монарха. Красная Армия и ее российские союзники с той стороны Врат еще далеко, а вот его государство по всему периметру границ окружено либо искренними союзниками Гитлера, которые с радостью потопали на восток за землями и рабами, либо оккупированными Германией территориями. Да, сил у Германии и ее союзников сейчас не особо много, но болгарской армии, сражаясь в одиночестве, все равно не устоять.

Но царю Борису было неизвестно, как русские из будущего отнесутся к его стране, станут они выручать ее из трудного положения или же посчитают, что не обязаны спасать добровольного союзника Германии. Сам он еще бы десять раз подумал, прежде чем связываться с Гитлером, но общественное мнение требовало воссоединения с Македонией, причем любой ценой. И игнорировать этот факт болгарский монарх не мог. В свое время сверхпопулярный премьер-министр Александр Страмболийский, едва посмел отказаться от претензий на Македонию, моментально оказался свергнут в результате военного переворота, а подчиненная лично ему крестьянская Оранжевая Гвардия отказала своему вождю в преданности и разошлась по домам. После этого опальный политик был схвачен солдатами, судим военно-полевым судом как изменник и сразу же расстрелян. И такая участь ожидала любого, кто свернет с заданной обществом политической линии, пусть даже она ведет прямо в ад. И точно так же общество отнесется к тому политику, который посмеет объявить войну Советскому Союзу или России, лежащей по ту сторону Врат. В этом болгарское общественное мнение, за исключением отдельных отщепенцев, тоже было едино.

О том чтобы вести тайные переговоры по официальным каналам через советское постпредство в Софии или болгарское представительство в Москве, царь Борис не мог и мечтать. В Софии, в том числе и в болгарском МИДе, имеется достаточно агентов гестапо, абвера и прочих германско-нацистских спецслужб, чтобы все тайное моментально стало явным. Нельзя было делать это и на территории Турции, ибо ее военная разведка, стоит ей узнать о самом факте проведения подобных переговоров, тут же примется шантажировать всех подряд, угрожая разгласить этот факт перед Германией и Великобританией. Это вам не Швейцария или Швеция, которые вовсе делают вид, что не замечают шпионских и дипломатических страстей, творящихся на их нейтральной территории и требующих только соблюдения внешних правил приличия. Поэтому первый контакт произошел как раз в Швеции, когда доверенный человек болгарского царя передал советскому послу в Швеции Александре Коллонтай личное письмо царя Бориса к товарищу Сталину. Попутно Александре Михайловне напомнили, что госпожа Коллонтай и Болгария совсем не чужды друг другу, ведь ее отец Михаил Домонтович был первым Тырновским губернатором, назначенным сразу после освобождения Болгарии от турецкого ига.

Некоторое время послание болгарского монарха пролежало в посольстве, ибо связь с Москвой была затруднена. Потом, когда после разгрома Финляндии с Москвой наладилось регулярное авиасообщение, письмо все-таки ушло к адресату, но не вызвало у советского вождя особого интереса. Товарищ Сталин – человек недоверчивый и подозрительный, а это послание выглядело как один из тех сюрпризов, на которые у него была аллергия. Впрочем, он не забыл упомянуть об этом факте перед союзниками по второй антигитлеровской коалиции (СССР плюс РФ). В результате в Москве две тысячи восемнадцатого года посовещались и решили взять переговоры с Болгарией тысяча девятьсот сорок второго года на себя. Письмо с предложением прямых переговоров с представителем России двадцать первого века доставил во дворец мальчишка-курьер. По его словам, плотно запечатанный конверт с типографской надписью «Борису, царю Болгарскому лично в руки», ему отдал интеллигентный господин неопределенного возраста и неброской наружности – короче, идеальный шпион, которого второй раз увидишь – не узнаешь. В конце написанного по-немецки письма – несколько неожиданного, но обнадежившего царя своим содержанием – имелась приписка о том, куда положить ответ, а также каковы будут последствия, если человек, пришедший забирать послание, попадет в засаду.