Балканы. Красный рассвет - Александр Михайловский

То, что задача, стоявшая перед Гейдрихом, выглядела невыполнимой, и при этом провал грозил ему тем, что хуже самой смерти, заставляло его изощренный ум метаться в поисках выхода от одного варианта решения к другому. Первой потерпела крах идея найти Отто Штрассера и возложить на него, непричастного к преступлениям и самого просоветского наци, ответственность за руководство партией и Рейхом. Агенты Гейдриха просто не смогли разыскать этого человека, чтобы вступить с ним в переговоры. Его не было ни в Швейцарии, ни в Швеции, ни в Португалии, ни где-нибудь еще, куда дотягивались щупальца немецкой военной разведки. Потом Гейдрих узнал, что год назад Шелленберг по приказу Гитлера уже затевал грандиозное заграничное предприятие по поиску уцелевших братьев Штрассеров, чтобы убить их там, где они будут находиться. Та операция закончилась провалом, и в этот раз будет примерно то же. Агенты никого не найдут, но при этом понесут потери, от контрразведок тех стран, в которых им придется действовать.

Кроме того, выяснилось, что искать Отто Штрассера бесполезно. Этот человек не имеет в Германии хоть сколь-нибудь значимого количества сторонников и не в состоянии возглавить Рейх. Во-первых – потому, что по уровню харизмы ему далеко до Гитлера. Во-вторых – из-за того, что вариант идейного синтеза большевизма и нацизма оказался мертворожденным уродцем, ибо две содержащиеся в нем идеи взаимно аннигилируют друг друга. Недаром же сторонники его Черного Фронта в итоге разбежались по противоположным флангам: кто в КПГ, а кто и в НСДАП. Большевизм немыслим без интернационализма, а национальная идея – без капитализма. Ведь классический немецкий национал-социализм – всего лишь крайняя форма евросоциализма, требующего, чтобы национальная буржуазия делилась со своими рабочими сверхприбылями, образующимися при эксплуатации колоний. Одним словом, маневр со Штрассером не обманет русских, но при этом существенно ослабит Рейх, ибо этому человеку, не выражающему ничьих интересов, откажутся подчиняться и низы и верхи.

А в остальном, на первый взгляд, все хорошо. Взамен сгоревших на восточном фронте панцеров строятся новые, улучшенной модификации с удлиненными пушками и увеличенной толщиной брони. Правда, при этом категорически не хватает броневой стали, ибо железная руда из норвежского Нарвика и никель из Киркинеса не поступают уже несколько месяцев. Не хватает и вторичного металла, ведь поля сражений, где погибли все четыре танковые группы, остались на русской стороне линии фронта и теперь броня германских танков плавится в уральских мартенах, что усиливает русских и ослабляет Германию. Металл для переплавки в Рейхе собирают где только можно, выгребают запасы Франции, других покоренных стран, а также прямо на стапелях разделывают недостроенные французские линкоры. Но худшее для Рейха заключается не в нехватке металла, и не в том, что модернизированные панцеры, получив возможность бороться против русских Т-34 и (с трудом) против КВ, ничего не смогут сделать с боевыми монстрами из будущего. Проектирование тяжелого самоходного орудия на базе панцера Т-IV и 128-мм зенитного орудия находится в самом начале и сталкивается с неодолимыми трудностями. Самоходка получается настолько тяжелой, тихоходной и неповоротливой, что ее перспективное применение в боевых условиях становится проблематичным. Хуже всего то, что большая часть опытных экипажей с довоенной выучкой, – что в люфтваффе, что в панцерваффе, – к настоящему моменту уже погибла или находится в плену. В ходе Смоленского сражения попали в котлы и были полностью уничтожены практически все дивизии подвижных соединений довоенного формирования, вермахт понес невосполнимую утрату не только в опытных танковых и авиационных экипажах, но и в панцергенадерах, офицерах и солдатах довоенной подготовкой. Солдаты и офицеры, что стояли на острие удара на Московском направлении, составляли золотой фонд германских вооруженных сил, и теперь их просто не существует. После понесенных потерь кадровый состав Панцерваффе необходимо создавать заново, и никто не знает, сколько это займет времени: до лета или, быть может, еще больше.

А ведь русские ждать не будут, их солдаты и офицеры как раз набрались боевого опыта в прошлогодних сражениях и сейчас находятся на пике своей формы. Если главный удар Красной Армии последует на Берлинском направлении, через Белоруссию или Прибалтику, то все кончится еще до летнего солнцестояния. Если же русские армии ударят на юге, то Рейх еще немного потрепыхается, а у него, Гейдриха, появится дополнительное время для захвата власти и поиска политического способа договориться о почетной капитуляции. Еще один путь для этого – сотрудничество с сионистскими организациями. В Женеве уже идут переговоры о том, что если Гейдрих сумеет наладить экспорт живых-здоровых (и желательно молодых) евреев из Третьего Рейха в Палестину, то сионисты, в свою очередь, замолвят за него словечко перед Рузвельтом или тем же Сталиным. Ведь он не может потерпеть неудачу – хотя бы просто потому, что в ином случае Германия подпадет под неограниченную власть большевиков и в ней начнется такое, о чем сейчас лучше не думать.

10 марта 1942 года. Полдень. Болгария. София. Царский дворец на площади Князя Александра I.

Болгарский царь Борис III, по-байроновски сложив на груди руки, смотрел в окно. Погода на улице была мерзкая: над столицей Болгарии нависли низкие серые тучи, из которых сыпался мелкий моросящий дождь, а порывистый ветер выворачивал из рук прохожих зонты и горстями бросал холодную влагу прямо им в лица. Все было под стать настроению болгарского монарха, ведь точно такие же низкие серые тучи нависли и над его страной. Уже вторую Великую Войну Болгария сражается в составе прогерманких коалиций. И оба раза причиной такой политической конфигурации становился македонский вопрос. Тут, в Софии, македонцев считают неотъемлемой частью болгарского народа, а Македонию – западной частью Болгарии, незаконно отторгнутой от нее после вмешательства в балканские дела европейских государств. Потом повторно Македонию у болгар похитили тридцать лет назад. Пока болгарские войска сражались во Фракии, пробиваясь к Константинополю и отвлекая на себя основные резервы турецкой армии, греки и сербы за их спиной втихаря разделили Македонию.

Это мелкое крысятничество стало причиной межсоюзнической войны, в ходе которой Болгария попыталась вернуть свои земли силой (вместо уже назначенного арбитража в Петербурге), и в итоге потерпела сокрушительное поражение. А все потому, что по ходу той войны на Болгарию набросились все соседи, включая битых на предыдущем этапе турок, а также румын, которым Болгария не сделала ничего плохого, но которым очень уж нравилась болгарская провинция Южная Добруджа. Единственная сила, которая еще могла примирить балканские народы, добровольно самоустранилась от этой истории: Русский царь Николай Второй обиделся, что Болгария при подстрекательстве Австро-Венгрии предпочла силовое решение вопроса арбитражу в Санкт-Петербурге и умыл руки, предоставив ее своей судьбе.