Хранитель Черной поляны. Ключ-камни - Екатерина Галиева

– А ты что понял?

– Понял, – проворчал дядька и появился рядом со мной.

Его глаза сердито сверкали. Он отпихнул меня и протопал к оставленным у крыльца вещам. Так же осторожно как я, он обошёл чужую поклажу, принюхался, поковырял пальцем сетку на рамках и зачем-то полез в большой рюкзак. Тот, что нёс за спиной парень. Рюкзак был туго завязан и застёгнут, но для дядьки это не проблема. Он, если захочет, любой замок откроет, глазом не успеешь моргнуть. На то он и Домовой. Правда только на своей территории, а в чужой дом ни-ни. Ему профессиональный кодекс нарушать нельзя. Но рюкзак лежал у нас во дворе, значит, все эти хитрые узлы и застёжки мигом оказались распутаны, и дядька с сопением полез внутрь.

Я не вытерпел и вполз из-под крыльца. Очень мне было интересно знать, что же это он в там ищет. А Домовой уже по пояс забрался в мешок и орудовал в его недрах, тихо бормоча и ругаясь. Наконец он вытащил из рюкзака тонкую потрёпанную тетрадку и сунул мне её под нос.

На обложке крупным почерком было выведено «Использование чародейских трав от телесных и душевных недугов».

Подцепив страничку когтем, я открыл тетрадь. Весь разворот был исписан тем же угловатым крупным почерком. В тексте тут и там мелькали буквы, давно вышедшие из употребления, но не это поразило меня. В тетрадку были вложены рисунки разных растений с названиями и другими подписями точно, как в учебном пособии, что хранилось у меня на чердаке. Я поворошил рисунки лапой. Бумага была старая, но Изнанкой не пахла. Не похоже, что нарисовал их сведущий в магии и знахарстве человек. Да и тетрадка была явно не чародеем писана.

– Это что ж такое, дядюшка? – наконец пролепетал я.

Домовой всё так же хмуро выбрал из стопки рисунков один и прочёл:

– Плакун-трава, растёт при озёрах, высока в стрелу, цвет багров, и та трава вельми добра. Коли оный корень травы в избе положить, то он выгонит и Банника, и Домового. А когда иметь при себе Плакунов корень, то всякой нечистый дух не прикоснется и исполнит все веления.

– То есть, это они дербенник к нам принесли… Нет, я бы понял. Уж его-то запах я бы сразу узнал. Нам его и на контрольных, и на экзамене подсовывали. И я всегда правильно отвечал. Тут совсем иначе пахнет…

– Конечно иначе! – окончательно разозлился дядька, – Тебе, неуч, траву показывали, когда и как собранную? !

– На Ивана-Купала. – ответил я и затараторил как на экзамене, – Особой силой Плакунов корень обладает, если выкопать его на заре Иванова дня.

– А сейчас у нас что?

И тут я наконец понял. Прав был дядька. Сейчас только середина июня, трава ещё больше двух недель силу набирать будет. Не созрели ещё цветы, не вобрали корни всю мощь земных чар. Более того, копать нужно руками или костяной лопаткой, потому что любой металлический предмет сводит волшебную силу корня на нет. А гости наши всего этого явно не знали. Нарушили все правила заготовки, вот и пахнет трава не так.

– Дошло-таки, – вернул меня к реальности голос дядьки. – Челюсть подбери.

Я захлопнул пасть и сглотнул. Домовой собрал рисунки, закрыл тетрадь и принялся заталкивать её обратно в рюкзак.

– Стой, ты что делаешь? ! – всполошился я, – Ты зачем им это назад суёшь? Дай сюда! Я её порву, тетрадку эту!

Но он уже застегнул клапан рюкзака и затянул шнурок.

– Не имеешь права, – назидательно подняв палец, ответил мой умный родственник, – Вещь не магическая. Чернокнижия в ней нет, значит не по твоей она части.

– А по чьей?

– По научной, должно быть. Ты, что, Кот, совсем ничего не слышал? Девчонка ясно сказала, что у них практика от института. Они биологи или фармацевты. Гербарий [1 - Гербарий – коллекция засушенных растений, препарированных в согласии с определёнными правилами. ] собирают. Травы лекарственные. Сушат их, зарисовывают, описывают. А дербенник этот какой-то особенный. Редкий в наших краях экземпляр. Других сортов пруд-пруди, а таких уже лет сто в наших лесах не видели. Это им их профессор сказал. А тут вдруг бабка из Ольховки на рынок такие цветочки принесла.

– И что?

– А то, что ты меня позвал, и что было дальше я дослушать не смог, – подытожил Домовой, – Но думаю, что примчались они сюда эту бабку искать, чтоб показала, где цветочки рвала.

– А что ж они из города на электричке не поехали. От станции до Ольховки быстрее бы добрались, чем от автострады.

– Так за тетрадочкой в Заречье ходили. В ней ведь именно такой сорт нарисован. Там в Заречье у Тёмы родственница дальняя живёт. Вот у неё-то в семейном архиве и хранилась эта тетрадка. Парень её давно приметил, даже рисунки копировал, а вот теперь для точности решил оригинал позаимствовать.

– Выходит, они сюда за сенсацией научной примчались.

– Выходит, что так. Да вот только прав их профессор. Давно в наших краях эту траву не видели. Я сам лапу приложил, чтоб сей сорт извести. Уж больно он действенным был. Много наших с мест насиженных ушли из-за его применения.

Мы переглянулись.

– Так откуда же она взялась у этой бабки?

За стеной снова послышался шум. Мария Дмитриевна предлагала гостям в доме постелить, но они отказывались.

– Ну что Вы, не нужно беспокоиться. Мы прекрасно устроимся на сеновале. У нас спальные мешки с собой тёплые. Мы вообще в палатке спать планировали. У нас же практика полевая две недели длится.

– Тогда хоть подушки возьмите, – продолжала настаивать баба Маня, выходя следом за дедом и гостями на крыльцо. – Лёша, Никита! Принесите из моей комнаты подушки и пару одеял.

Парень и девушка подняли свои вещи и пошли к повети. Егор Гаврилович приставил лестницу к стене так, чтобы по ней можно было забраться наверх под двускатную крышу, где у нас был устроен сеновал.

Там уже лежало первое накошенное этим летом сено. Оно пахло так, что почти заглушало запахи курятника и хлева. Почти, но не совсем. Девушка поморщилась и нерешительно остановилась, глядя в темноту люка.