Огни чужой деревни - Саша Ханин

– Утешься, мать, – говорит мэр.

Достает из кармана пиджака потрепанный томик Буковского и протягивает женщине. Женщина затихает, берет в руки книжку. Читает в мечущемся свете костра. После снова принимается рыдать, а книжку бросает под ноги мэру.

Толпа испуганно затихает. В тревожной тишине ревет пламя.

Мэр садится на корточки, поднимает с асфальта растрепанный томик и бережно сдувает с него пыль. Сидя на корточках, мэр листает страницы, тщательно откашливается и читает:

Я вышел из длительного запоя, в течение которого лишился малозначительной работы, комнаты и (возможно) рассудка. Переночевав в подворотне, я вышел на солнечный свет, проблевался, пять минут переждал, а потом прикончил остаток вина из бутылки, которую обнаружил в кармане пальто. Я пустился в путь через город, без всякой цели. Пока я шел, мне казалось, будто некая доля вещей обретает смысл. Конечно, это было не так. Но и там, в подворотне, мне вряд ли стало бы легче.

Мэр закрывает книжку и смотрит светящимися глазами на стоящих за оцеплением людей.

– Изумительная волшебная проза, – торжественно говорит мэр.

Тут мэр замечает подле себя зареванную женщину и лицо его суровеет. Он поднимается с корточек и прячет томик Буковского в карман.

– В Избу-читальню ее, – говорит мэр и его негромкий голос разносится по темной площади. – Посадить на цепь возле стеллажа с ирландцами. Джойс, Беккет, Флэнн О Брайен…

Из толпы раздаются испуганные возгласы. Полицейские уводят поникшую женщину. Мэр снова заглядывает в картонную коробку с детективами и женскими романами, и лицо его кривится, будто от зубной боли.

– Всё в огонь! Всё сжечь! – приказывает мэр. – И пепел развеять в овраге за футбольным полем.

Полицейские в белых шлемах-респираторах волокут картонную коробку к костру. Опрокидывают. Книжки валятся в огонь. Сноп искр взлетает в темное небо.

Мэр и Рауль идут по можжевеловой аллее. Полицейские крадутся в темноте за кустами. Изредка слышится треск раций и хрюканье скремблеров.

– Сюда я прихожу отдохнуть душой, – делится с Раулем мэр. – Вот, погляди!

Можжевеловые кусты расступаются. На пяточке стоит скульптурная группа из белого мрамора. Мрамор молочно светится в сумерках. Рауль с блокнотом в руке оглядывается на мэра.

– Этот носастый старик с бумажным пакетом в руке, из которого торчит бутылочное горлышко, это – старина Бук, – рассказывает мэр. – Худой потасканный дядька в сильно поношенном костюме со шприцом в ноге, это – Ли. А тот, третий, который стоит позади с корзинкой и котом, это сам Селин.

Рауль подходит ближе. У статуи Селина нет лица. Строго говоря, это высоченная колонна, к которой приделана корзинка с кошачьей мордой. Что еще сказать про этот памятник? Колонна гладкая и немного поблескивает в холодных лучах фонарей. Наверху колонна сужается и скругляется, напоминая острый конец куриного яйца.

– Не правда ли, величественная зрелище, – говорит мэр. – Мне всегда казалось, что этот памятник Селину немного напоминает эрегированный член. Но это, наверное, мои тараканы.

И мэр увлекает Рауля дальше по дорожке.

– А тут у нас старина Хэм в боксерских перчатках, попирающий застреленного льва… А это Джойс в виде черного антрацитного куба швыряется в бродячих собак камнями… А здесь…

Мэр сворачивает в темный можжевеловый тупичок.

– Приветствую тебя, таинственный гений, – говорит мэр.

Слышится звук глухого удара. Мэр быстро пятится назад, на освещенную фонарями дорожку.

– Бланш-ш-ш… – шипит Мэр, держась за ушибленный глаз. – Морис. Нет, концептуально все верно, базара нет. Только я уже задолбался о него стукаться… Пойдем, освежимся.

Мэр ведет Рауля в конец аллеи. Там за круглым столиком расположилась еще одна скульптурная группа.

– Сартр, Виан и Кено, – знакомит Рауля мэр. – По замыслу скульптора литераторы коротают вечерок за лафетником абсента в парижской кафешке. Я полагаю, мы присоединимся.

Из летних сумерек бесшумно выступают фигуры полицейских. Придвигают к столику два пластиковых кресла. Мэр с Раулем садятся. Еще один полицейский с белым полотенцем через руку ставит на стол блюдечки с высокими гранеными рюмками. Наливает немного абсента. На дырявые ложки кладет по кусочку сахара. Проливает через сахар холодную воду из графина. Абсент мутнеет. Полицейский, хрюкнув рацией, отступает в сумерки и пропадает.

– Ну, чтобы не хворать, – Мэр чокается со статуями французских литераторов и с Раулем.

Скривившись, выпивает. Закусывает сахаром с дырявой ложки.

– Похоже, в этот раз не проблююсь, – доверительно сообщает мэр Раулю. – Не лезет в меня эта ихняя дрянь. Я бы лучше водочки тяпнул. Засиживаться, однако, не будем, мне еще на дискотеку надо забежать.

Мэр и журналист встают из-за столика и идут прочь по можжевеловой аллее. Мэр замедляет шаг. Останавливается.

– Погоди-ка, – говорит он Раулю и лезет в кусты.

Там его долго тошнит. Наконец, мэр возвращается к Раулю на тропинку. У мэра бледный вид. Он вытирает платочком пот со лба.

– Все-таки проблевался, – жалуется он Раулю. – Но ничего, я себя переборю.

– Ах, какая женщина, какая женщина! Мне б, такую! – надрываются охрипшие колонки.

Танцплощадка огорожена дощатым забором. На заборе мигает разноцветными лампочками елочная гирлянда. Возле танцплощадки останавливается бронетранспортер. Из БТРа выпрыгивает полицейский в кожаных сапогах и белом шлеме-респираторе. Полицейский открывает электрический щиток на заборе и дергает за рубильник.

Свет гаснет. Музыка обрывается. Слышны невнятные матюги, женский визг, демонический хохот и удалой разбойничий свист. Свет зажигается. Посреди танцплощадки, на сцене стоит мэр. Рядом с мэром – Рауль со сломанной сигаретой в мундштуке и блокнотом. Двое полицейских, похрюкивая скремблерами раций вносят на сцену Егора Панфилова. Рок-бард одет в джинсовую куртку с подвернутыми рукавами, спортивные штаны и шлепанцы. Его голова безвольно мотается из стороны в сторону, глаза закрыты. Еще один коп несет гитару.

– Приветик, – говорит мэр в микрофон. – Будем зажигать! Рок-энд-ролл форева!

Рауль глядит из-за его пиджачного плеча в зал и видит юные недовольные лица. Тем временем, полицейские усаживают Егора Панфилова в белое пластиковое кресло и кладут гитару ему на колени. Гитара соскальзывает и гулко ударяется об пол. Гитару поднимают.

– Односельчане! – ревет мэр. – В этот волшебный вечер хочу вам представить широко известного в узких кругах рок-барда Егора Панфилова! Сейчас Егор одарит нас чарующими звуками блюза!