Стеклянные дома - Луиза Пенни

– Это не говно.

Впрочем, никто из друзей Клары не поддерживал ее в этом вопросе.

Габри пришел на Хеллоуин в образе Рут. Он нацепил седой парик и наложил на лицо столько косметики, что стал похож на персонажа из фильма ужасов. В дополнение он надел свалявшийся, траченный молью свитер и прихватил с собой набитую опилками игрушечную утку.

Весь вечер напролет он прихлебывал виски и бормотал стихи:

        Вот дом пустой стоит на холме,

        Ни ночь он не ждет, ни зарю,

        А из дверей ни бе и ни ме,

        Ни даже простого хрю-хрю.

– Это не мои, ты, мешок с дерьмом, – обиделась Рут.

Она надела свалявшийся, траченный молью свитер и прихватила с собой настоящую утку.

– «Травинке тонкой пою я оду, – продолжил Габри. – Она машет знаменем за свободу».

– Прекрати, – велела Рут. – Ты убиваешь мою музу.

– «Будут ли во времена грядущие, – не унимался Габри, – у меня такие же большие уши? »

Последнее слово он произнес как «ущие».

Даже Рут не смогла сдержать смех, а утка Роза у нее на руках пробормотала: «Фак-фак-фак».

– Я работал над этим весь день, – сказал Габри. – Сочинять стихи совсем нетрудно.

– Значит, это было тридцать первого октября прошлого года? – спросил прокурор.

– Non. Это было первого ноября. Вечером на Хеллоуин мы оставались дома, раздавали сладости детишкам. [3 - Одна из традиций Хеллоуина состоит в том, что дети, одетые в костюмы монстров, ходят по домам и выпрашивают сладости. ] А вечеринка всегда на следующий день.

– Первого ноября. Кто еще присутствовал, кроме деревенских?

– Матео Биссонетт и его жена Леа Ру.

– Мадам Ру, политик, – уточнил прокурор. – Восходящая звезда в своей партии.

У себя за спиной месье Залмановиц услышал возобновившийся стук клавиш. Песню сирены. Доказательство того, что он сообщил нечто достойное названия «новости».

– Да, – подтвердил Гамаш.

– Это ваши друзья? Они оставались у вас?

Разумеется, прокурор знал ответы на все свои вопросы. Он задавал их ради присяжных и судьи. И репортеров.

– Non. Я с ними едва знаком. Они приехали с друзьями – Кэти и Патриком Эванс.

– Ах да. Эвансы. – Прокурор посмотрел в сторону скамьи защиты, потом опять на Гамаша. – Подрядчик и его жена архитектор. Они строят стеклянные дома, кажется. Тоже ваши друзья?

– Тоже знакомые, – твердым голосом поправил его Гамаш.

Ему не нравилось подобное передергивание.

– Конечно, – сказал Залмановиц. – А почему они оказались в деревне?

– Это была ежегодная встреча. Они дружат со школы. Учились в одной группе в Монреальском университете.

– Им всем теперь немного за тридцать?

– Oui.

– И как давно они приезжают в Три Сосны?

– Четыре года. Всегда в одну и ту же неделю в конце лета.

– Однако в этом году они приехали в начале ноября.

– Oui.

– Странное время для приезда. Листья опали, а снег для катания на лыжах еще не выпал. Погода довольно тоскливая, правда?

– Может быть, номера в гостинице стали дешевле, – услужливо подсказал Гамаш. – Там довольно уютно.

Когда сегодня рано утром он уезжал из Трех Сосен в Монреаль, Габри, хозяин гостиницы, подбежал к нему с пакетом оберточной бумаги и кружкой кофе в дорогу:

– Если вам придется говорить о гостинице, то скажите что-нибудь вроде «прекрасная». Или «прелестная».

Сказать так вовсе не означало солгать. Гостиница в помещении старой почтовой станции по ту сторону деревенского луга, с ее широкой верандой и высокими коньками на крыше, была прелестна. В особенности летом. Как и у всех других домов в деревне, у гостиницы был сад перед входом, где цвели старые многолетники: розы и лаванда, шпили наперстянки и душистые флоксы.

– Только не говорите «потрясающая», – посоветовал Габри. – Звучит агрессивно.

– А мы этого не хотим, – сказал Гамаш. – Вы же знаете, там слушается дело об убийстве.

– Знаю, – серьезно ответил Габри, передавая Гамашу кофе и круассаны.

И вот теперь Гамаш сидел в свидетельском кресле и слушал прокурора.

– Как эти одногруппники оказались в деревне в первый раз? – спросил месье Залмановиц. – Они что, заблудились?

– Нет. Леа Ру росла на глазах у доктора Ландерс. Мирна привыкла опекать ее. Леа и Матео несколько раз приезжали к Мирне, и деревня им понравилась. Они рассказали про Три Сосны друзьям и стали приезжать сюда на ежегодную встречу.

– Понятно. Значит, именно Леа Ру и ее муж затеяли все это. – Из уст прокурора это прозвучало крайне подозрительно. – А мадам Ландерс им помогла.

– Доктор Ландерс, и никто ничего не затевал. Совершенно обычная встреча друзей.

– Неужели? Вы называете то, что произошло, совершенно обычным?

– До прошлого ноября так все и было.

Прокурор кивнул с глубокомысленным видом, словно не вполне верил старшему суперинтенданту Гамашу.

«Это смешно», – подумала судья Корриво. Однако она видела, что на присяжных это производит впечатление.

И опять она задалась вопросом, зачем прокурор так поступает с собственным свидетелем. С главой Квебекской полиции, черт побери.

Атмосфера накалялась не только на улице, но и в зале суда. Судья Корриво посмотрела на старые кондиционеры в окнах. Они, конечно, не работали. Слишком шумные. Отвлекали бы.

Но жара тоже начинала отвлекать. А ведь еще и полдень не наступил.

– И когда же наконец все это показалось вам ненормальным, старший суперинтендант? – спросил Залмановиц.

Он снова сделал акцент на звании Гамаша, но теперь в тоне прокурора ощущался намек на некомпетентность.

– Это началось во время вечеринки на Хеллоуин в бистро, – сказал Гамаш, игнорируя провокацию. – Некоторые гости надели маски, хотя узнать их было нетрудно, особенно когда они начинали говорить. Лишь один был неузнаваем. Этот гость надел черное одеяние до самого пола и черную маску. Перчатки, сапоги. На голову натянул капюшон.