Любовь и смерть всегда вдвоем - Наталья Андреева

– До поры до времени. И не стесняюсь поинтересоваться их биографией. А ты даже не знаешь, сколько у твоего мужа было детей!

– Знаю. Один. О других Олег не говорил.

– Я бы на твоем месте встретилась с его бывшей женой.

– Никогда!

– Правильно: дело прошлое. Вам делить больше нечего. Хорошо бы она вообще не знала о том, что Петров умер. Наследство бы делить не пришлось.

– Люся!

– Потому что ты все отдашь, если тебя попросят. Ты, Люба, непрактичная. Позвони капитану. Телефончик дать?

– Откуда он у тебя?

– Записала. Недаром же я с лапочкой десять минут в коридоре стояла!

– Нет. Не надо.

– Значит, он сам придет, – рассудила Люська. – Убийцу-то ему искать надо. От судьбы, Люба, не уйдешь. А что-то мне подсказывает, что вы с капитаном друг другу подходите… Выпьем? – Люська энергично начала открывать бутылку мартини.

– Не хочу.

– Не хочешь за дружбу, давай за помин души твоего Петрова. Сволочь он был или не сволочь, это пусть теперь Господь разбирает. Что присудит, тому и быть. А мы его помянем. Олега Анатольевича.

– Наливай, – вяло сказала она.

И всхлипнула. Как несправедливо! Мужа убили, теперь лучшая подруга пытается отнять и хорошие воспоминания о нем. Олега убили не из-за денег, а из-за нее, Любы. И какая разница, сколько у него было детей?

– Ну что сидишь? – подняла свою рюмку Люська. – Пей!

– Спасибо тебе, – вздохнула она, выпив мартини. – Хоть у тебя и странный способ возвращать людей к жизни, вызывая в них обиду и раздражение, все равно: спасибо. Злость тоже чувство.

– Тогда давай еще! – и подруга вновь принялась разливать мартини.

От спиртного появился аппетит. Люська готовила вкусно, хотя в ее стряпне всего было чересчур: и масла, и специй, и продуктов. Но управлялась она с ними мастерски. И в жадности Апельсинчика нельзя было упрекнуть, отсюда и неприязнь к Олегу Петрову. Уж очень разные они были люди…

2

Виртуального открытого пространства Люба не боялась. В любой момент можно было поставить между ним и собой невидимую, но прочную стену, щелкнув мышкой на крестик. Щелк – и закрылось окошко. Два щелчка – и открылось другое. Не нравится тема – смени. Не нравится сайт – не посещай. Мир, в котором можно придумать себя. Умной, сильной, красивой. Сделать коллаж – ноги от одной, лицо от другой, грудь от третьей. Немного поработать – и вот тебе женщина, которой и не было никогда, а кто-то думает, что есть. Хотите фотографию? Пожалуйста!

Люба не замечала, что просиживает в Интернете целыми днями, время просто летело: едва взошло солнце – и вот он, закат! Как здорово! Возможности виртуального мира были безграничны. Там велась бурная торговля всем, начиная от пачки сигарет и кончая сексуальными услугами, люди знакомились друг с другом, прячась под никами, занимались виртуальной любовью, вели активную переписку или пустой треп, зарабатывали деньги, тратили их либо просто убивали время. Кому что.

Люба пока убивала время. Она еще не задумывалась о своем будущем. Да, когда-нибудь ей понадобятся деньги, потому что накопления закончатся. Но есть квартира Олега. Через какое-то время ее продадут, и деньги вновь появятся. Правда, есть еще один наследник. Но и с этим как-нибудь разберутся. Прежде чем пойти работать, Любе надо справиться с головной болью, светобоязнью, со своими страхами, а времени на это может уйти много.

Ее никто не беспокоил, кроме посыльных из магазина, по-прежнему доставляющих продуктовые заказы. Аккуратно укладывая в чашку очередное треснувшее яйцо, Люба утешала себя тем, что это когда-нибудь пройдет. И страх, и бесцельное, пустое существование. И она сможет наконец выйти на улицу, купить свежеиспеченного хлеба, ароматного, с хрустящей корочкой и сочные спелые персики. Не деревянные, как ей приносят по заказу.

Когда позвонили в дверь, она подумала, что это очередной курьер из магазина. Потом спохватилась: «Я ничего сегодня не заказывала». Она подошла, прислушалась к звукам за дверью, потом долго разглядывала в глазок мужчину, переминающегося с ноги на ногу на лестничной клетке. Лицо его было Любе знакомо, но от страха она никак не могла сообразить, кто бы это мог быть? Не посыльный. Не из ЖЭКа. Но кто тогда?

Потеряв терпение, он позвонил еще раз. Люба вздрогнула и пролепетала:

– Кто там?

– Вы дома, Любовь Александровна? Черт, конечно же, дома, раз стоите за дверью! Откройте же мне!

Она испугалась и отпрянула от двери. Он снова позвонил, на этот раз зло, нетерпеливо.

– Кто там? – глупо повторила она.

– Это я.

«Он! » Сердце екнуло. На лбу выступили капельки пота, дыхание участилось. Люба вновь попыталась вспомнить лицо человека за рулем большой черной машины, которая летела прямо на нее. Ведь она его видела! И такое ощущение, что не в первый раз!

– Любовь Александровна, откройте!

Еще раз заглянув в глазок, она увидела раскрытое удостоверение: уголовный розыск. Замерла, раздумывая, открывать или не стоит? И вдруг с той стороны к стеклышку прижался человеческий глаз. Зародыш чудовища. Нечто отвратительное и безобразное. Так ей показалось. Глаз моргнул. Она вскрикнула.

– Это капитан Самохвалов, – послышалось из-за двери. – Откройте, наконец!

Она попыталась справиться с замком. Руки тряслись. Наконец Люба открыла, цепочка тут же натянулась. Самохвалов нетерпеливо потряс входную дверь, раздался металлический звон. Отцепляя дрожащими руками цепочку, Люба жалобно сказала:

– Вы меня напугали.

– Чем?

– Глаз.

– Что?

– Ваш глаз. Которым вы прижались к двери. К глазку. Нарочно, да?

– Нервы у вас ни к черту, Любовь… э-э-э… Александровна. Говорил же: не торопитесь выписываться из больницы. – Он спрятал в карман удостоверение и шагнул в прихожую. – И почему телефон все время занят? Дозвониться до вас невозможно!

– Я целыми днями сижу в Интернете.

– …?

– Интернет. Это…

– Да знаю, – махнул рукой капитан Самохвалов. – А почему мобильник отключен?

– Мне этого не нужно.

– С ума сойти! Прячетесь, значит? А от кого?

– В комнату проходите, – не ответила она. – Можно не разуваться.