Перелётный жених. Книга первая - Стасс Бабицкий

Сам он сел на переднее сиденье, продолжая что-то бубнить, но в присутствии водителя тему развивать не стал. Хотя догадаться не трудно: полицейские узнают, что Иванов ненастоящий и захотят копнуть глубже. Найдут сообщение Интерпола с фотографией, опознают и сообщат куда следует. Начнется охота, будут гонять Льва по всему городу, как дикого зверя. Тогда идея пересидеть в тихом уголке накроется цилиндром муми-папы.

Пару кварталов проехали в тревожном молчании. Потом Сашка спохватился, что радушный хозяин должен гостя кормить, поить, в баньке парить – иначе подозрительно выглядит ситуация. Он потер ладошки, нарочито громко хлопнув при этом и, подмигнув водителю, заговорил:

– А что, можем двинуть в ресторан элитный, в русском стиле. Медвежатину тушеную в бруснике подают. Пробовал? Нет? Давай туда. Правда, от обилия кокошников и балалаек в интерьере глаза взрываются. Но вкусненько. У них слышь-ка, блюдо есть – на длинном шампуре зажаривают куски свинины, баранины и говядины. Выносят к столу прямо на этом вертеле. Называется «Меч Ивана». Говорят, еще в брежневские времена, приезжал с официальным визитом товарищ Громыко. Повели его туда и ради высокого гостя перевели меню на русский язык. Позвали потомка белогвардейцев, а он пошутил: вместо «меч» написал матерное слово из трех букв. Приносят советскому министру блюдо. Он говорит: как называется? Подали меню, а там… Скандалить не стал, но резолюцию после визита написал короткую: «Они нам хер, и мы им то же! »

– Брехня! – коротко ответил Лев.

– Легенда, братиш! Дима не даст соврать, – при этих словах Жук подпихнул водителя локтем, – ее все знают.

Плечистый шофер поймал в зеркале заднего вида взгляд пассажира и кивнул, весомо так, со значением.

– Та шутка серьезно подпортила отношения между нашими странами.

А голос-то у крепыша командирский, со стальными нотками. Выработанный годами службы на благо Родины.

– Верю, верю! – поднял руки Лев. – Поехали.

Лев Мартынов YYY пьет водку

4 апреля, 17: 37

Ресторан «Иван Грозный», Хельсинки

Доступно: всем

Швейцары, одетые в длинные стрелецкие кафтаны и меховые шапки, преградили вход огромными секирами. Сувенирными, конечно, надпись «сделано в Китае» можно разглядеть на топорище. Нестройно заголосили: «Стой, кто идет! В острог захотели? Велено одних бояр пускать! Тю, это же бояре и есть! Простите великодушно, не признали! » и только проиграв до конца обязательную сценку, распахнули двери. Все это время гости мокли, стоя в глубокой луже, поэтому холодно проигнорировали протянутые руки стрельцов. Чаевые им еще…

Тяжелые створки, расписанные под хохлому, захлопнулись у них за спиной чересчур громко.

– Наверняка в провинциальных ТЮЗах играли солдат, гномов, говорящие деревья и прочую массовку, – злобно оглянулся Жуков. – Сбежали за бугор, а получают все те же роли. И чего дома не сиделось? !

Лев задумчиво смотрел по сторонам. Так вот, чем объясняется аскетизм кинотеатра: очевидно, все яркое и блестящее свезли сюда и впихнули в один интерьер. На стенах в превеликим множестве развешаны колокольцы, подковы, гусарские сабли без ножен, праздничные кокошники и будничные коромысла, балалайки обычные и балалайки, изукрашенные видами Кремля, лубочные картинки с петрушками и скоморохами. Будто бы этого мало, еще и полки с матрешками разных размеров, глиняными свистульками, подсвечниками, потемневшими от времени иконами и немеркнущими лаковыми шкатулками. На почетном месте – справа, у гардеробной, – хрустальные графины в виде Большой императорской короны и шапки Мономаха. Старичок с козлиной бородкой, ряженный Иваном Грозным, наливал всем входящим из этих графинов в маленькие серебряные стопки.

– В углу чучело медведя раньше стояло, – Жуков смахнул слезу, набежавшую после водки. – Я его шерстью занюхивать любил, милое дело. Но потом вмешались экологи, заставили убрать. Оскорбление памяти убитого зверя, прикинь? !

Депутат Кнутов-Пряницкий много лет возглавлял в Госдуме комитет по экологии. Поэтому люто ненавидел «зеленых»: вечно они путаются под ногами, устраивают пикеты и акции протеста. Защищают леса, реки и горы, которые можно выгодно продать крупным корпорациям. Нелегально, разумеется. Лев убеждал шефа чаще появляться на публике с активистами эко-патрулей, носить футболки «Гринпис» и высаживать деревья хотя бы раз в год. Тот соглашался, но как-то сквозь зубы. А теперь он сам, подобно чучелу медведя, пылится в пыльном чулане…

Да и хрен с ним! О себе беспокоиться надо.

– Жук, давай сменим место.

Дипломатический работник, взявший разгон мягкой финской водочкой, не хотел останавливаться. Наоборот, стремился поскорее повторить и наброситься на горячие закуски.

– То есть без медведя тебе квасить партбилет не позволит? – попытался отшутиться Сашка.

– Я серьезно! Этот твой Дима, шофер… Он ведь в посольство поехал. А если увидит мое фото? Здесь-то нас и возьмут, тепленькими. Охота тебе рисковать?

Жуков вздохнул, рассматривая свое отражение в графинах. Фальстарт. Обидно, конечно. Но с другой стороны, подставляться ни к чему.

– Выйдем через кухню, на боковую улочку. Зачем нам на проспекте светиться? В конце концов, водки можно и в «Башне» выпить.

Бар «Поднебесье». Закрытая группа

4 апреля, 19: 02

Отель «Башня», Хельсинки

Участники: Лев Мартынов, Александр Жуков

Вид с последнего этажа открывался чудесный: Хельсинки в вечерних сумерках – будто черный шарф, изъеденный молью. Свет пробивался отовсюду, в самых хаотичных сочетаниях. Парк Эспланад перемигивался с набережной разноцветными фонариками, но некоторые кварталы оставались незыблемо-темными.

Лев на все это великолепие не смотрел по понятной причине. Сел спиной к прозрачной стене, но чтобы прикрыть свой страх высоты, выбрал презрительную тональность:

– Разве же это башня. Метров семьдесят пять? Меньше? По сравнению с башней Федерации – карлик.

– Ну да, поставь рядом с Останкинской, и вовсе муравьишка, – расслабленно отозвался Жуков.

Он успел выпить три рюмки, без всяких тостов и разговоров. Теплая волна прокатилась по всему телу, плеснула в голову и панорама огоньков начала понемногу расплываться.

Лев тоже собрался напиться. Смыть липкое чувство тревоги, заглушить древний инстинкт. А то повадились в два голоса дребезжать, что дальше будет только хуже. Пора, пора уже отключать голову. Но сперва надо позаботиться о ночлеге: золотое правило, всем рекомендую.

– Жук, где ты меня спрячешь? – спросил он шепотом.

– Не надо волноваться, братиш! Дядя Саша уже все решил, – дипломат ткнул пальцем в созвездие огней на окраине, – Поживешь в одной из наших консервов.

Лев представил себя, втиснутым в жестяную банку из-под шпрот.

– Э-э-э… Консервы?

Жуков хохотнул и привычно-навязчивым жестом стал тереть ладошки.

– Секретные квартиры, купленные на чужое имя. Подыскал для тебя домик, который рыбак из северной общины подарил своей дальней родственнице из Тампере, чтобы та через три года смогла переехать в столицу и поступить в академию народной музыки. А пока за ним присматривает неприметная домохозяйка: протирает пыль, набивает холодильник под завязку. Она оставляет ключ в условленном месте.

– Под ковриком, что ли?

– Типа того. Если приходит и видит, что ключика нет – тихонько удаляется, не задавая лишних вопросов.

– А ну-как рыбак нагрянет? Или его племянница внезапно приедет в Хельсинки? Разоблачат ведь.

Сашка отогнал официанта жестом и сам разлил водку по граненым стопочкам.

– Ты не понял, братиш. Эти люди существуют исключительно на бумаге. Ты же не боишься, что Муми-тролль в гости наведается? И за фермера не переживай. Консервы создаются для самых законспирированных разведчиков, которые отсюда разъезжаются по Европе. Сюда же они спешат, когда нужно срочно спрятаться, пересидеть.

– Удобная схема!