Я садовником родился - Наталья Андреева

Один из основных элементов составления букета – это цвет. Желтый цвет контрастирует с голубым и усиливает его, а зеленый глушит. Желтый и красный выступают ярче на черном фоне. Высота букета должна в полтора раза превышать высоту вазы. Но это все конспекты. Всего-навсего записи лекций. Можно выучить их наизусть, можно перечитывать каждый день. Можно линейкой измерять углы и расстояния и строго следовать рекомендациям специалистов. Кто начисто лишен вкуса, тот заплатит и не поймет. Но тот, кому все эти углы, наклоны, сочетания цветов и прочее даны от природы, только рассмеется, и будет обидно. Очень обидно.

Потому что чувствовать гармонию – это дар божий. И, глядя на все это многоцветье, безошибочно и без всяких конспектов выбрать лишь идеально дополняющие друг друга растения – тоже дар. И никакая линейка здесь не поможет. Потому что красота – это прежде всего душа. Песнь души. И каждый поет ее по-своему. Одни стихами, другие нотами, третьи цветами. У красоты много языков, и все они международные. Одни поют, другие слушают. Кто кем родился, творцом или зрителем.

Я всю жизнь стремился быть певцом красоты. Так почему же меня не понимали? Что во мне не так?

Значит, просто не дано. Нельзя же все время красть чужое. Все эти лилии, розы, маргаритки… Они живые, и с ними так тяжело! Может, попробовать с чем-нибудь мертвым? Душа-то просит. Она все время ищет свою песню.

Нет, надо заканчивать с этим делом. Если уж так все пошло, то надо заканчивать…

2

Совесть у Алексея проснулась где-то к обеду. Еле прожевывая в кафе плохо прожаренный бифштекс, коммерческий директор грустно подумал: «А все-таки я свинья». Серега оставался единственным другом, который еще хоть как-то поддерживал с Леонидовым связь. Звонил, заезжал и просто помнил о дне рождения Алексея и о его маленьких семейных праздниках. Остальные приятели исчезли буквально за последний год, потому что было не до них. Работа, болезни маленькой дочки, бесконечные домашние дела. И с той дачей тогда, действительно, нехорошо получилось. Вместе ведь лезли. Так хотелось этого писателя на чистую воду вывести! Сочинитель, мать его! И ведь вывел же. С помощью Сереги. А теперь свинничает.

И, проглотив наконец последний кусок бифштекса, Алексей достал из кармана сотовый, чтобы сообщить Анечке Барышевой, что собирается заехать после обеда к ней в филиал. Посмотреть, как идут дела, ну и заодно поболтать.

– А как там Серега? – первым делом спросил он, добравшись до филиала.

– Работает, – улыбнулась Анечка.

– Да я знаю, что работает. Вчера только встретились с ним. У трупа.

– Где? !

– Разве он тебе ничего не рассказывал? Возле моего дома женщину убили.

– Нет, ничего не рассказывал, – упавшим голосом сказала Анечка.

– И про меня?

– Что-то случилось? – Алексей понял, что друг не предал. Жене о леонидовской трусости и уклонизме рассказывать не стал.

– Ничего. Он сейчас на работе?

– На работе.

– Дай-ка мне номер его телефона. Позвоню Сереге, а потом займемся делами филиала.

– Да у нас все нормально.

– А должно быть отлично. Лучше всех, больше всех. Нельзя на месте топтаться. Я тебя все время другим в пример ставлю как лидера продаж. Так что требуй что-нибудь, не стесняйся. Поддержу.

Алексей улыбнулся Анечке и с телефоном отошел в сторонку. Барышев отозвался сразу:

– Оперуполномоченный лейтенант…

– Вольно. Капитан Леонидов у аппарата.

– Леха? ! Слушай, я рад. Ты извини за вчерашнее. Я все понимаю.

– За сегодняшнее. Дело-то уже ночью было. Вам, оперуполномоченный Барышев, надо быть точнее. Это первое правило сыщика: не пренебрегать мелочами. Черт с тобой, извиняю. И за завтрашнее заранее извиняю тоже.

– За завтрашнее?

– Ну да. Я ведь решил тебе помочь, Серега, поэтому придется с тобой общаться. А ты парень бесцеремонный. Из-за огромного роста, наверное. То, что для тебя безобидно, другому ой как бо-бо.

– Леха! Я…

– Проехали, не тормози. Скажи лучше, как у тебя дела? С убитой женщиной?

– А никак. Чиста, аки лист белый. Недаром Лилией звали.

– Как? !

– Ли-ли-ей. Повторяю по буквам: первая «Леня», вторая «Ирочка», третья снова «Леня», четвертая снова «Ирочка»…

– Пятая «Барышев, я не глухой». Просто удивился. Слушай, ты бы заехал ко мне.

– Куда?

– Да хоть на работу.

– А что я от тебя там услышу в перерывах между телефонными звонками? У тебя в кабинете сколько аппаратов-то стоит, коммерческий, два, три?

– Один. Плохо у тебя, Барышев, с предметом «оргтехника», учи матчасть. Сейчас телефоны в офисах многоканальные. У меня предложение: я сейчас у твоей жены в филиале.

– Ревную.

– Ко мне или к филиалу?

– К обоим.

– Так вот: ты приезжай. Пока доберешься, как раз будет конец рабочего дня. И жену наконец увидишь, и ревность полечим, и о деле поговорим.

– Идет, – обрадовался Серега. – Слушай, а почему ты удивился, когда узнал, что убитую Лилией зовут?

– Вот об этом и поговорим. Отбой.

– Есть! – в трубке раздались гудки.

– Скоро муж приедет, – улыбнулся Леонидов Анечке. – Рада?

Она порозовела. Алексей с усмешкой подумал, что видел в жизни лишь двух легко краснеющих женщин: Анечку Барышеву и свою жену. Интересно, а часто они друг другу звонят?

– Давай, Анна, рассказывай, – он уселся рядом с ней на стул и, щелкнув мышкой, открыл балансы постоянных клиентов филиала…

…Когда приехал Барышев, Алексей сказал ему со вздохом:

– Больше всего на свете мне не хотелось бы сейчас услышать, что убитая девушка работала продавщицей в цветочном павильоне. В фирме, принадлежащей некоему Николаю Лейкину. Но ты ведь именно это мне сейчас и скажешь. Ведь так?

– Так, – удивленно кивнул Серега. – Откуда знаешь?

– Хочешь верь, хочешь нет: интуиция.

– Ну что она цветы продавала, об этом еще можно догадаться. Раз Лилия. А насчет Лейкина? Ведь это невероятно!

– Про дедуктивный метод слышал? – таинственно понизив голос, сказал Алексей.

– Ну.

– Есть новейшие разработки в этой области. Фамилия цветочного магната складывается из первой буквы имени убитой, притяжательного местоимения «ей» и трех первых букв слова «кинули».