Седьмое море - Наталья Андреева

– Да – призналась Даша.

– Почему сразу не сказала?

– Ну, сказала бы. И что? Ты бы нас познакомил?

– Конечно. Запомни: нет ничего, что бы я для тебя не сделал. Если ты хочешь, чтобы Земля стала вращаться в другую сторону, я и это сделаю, правда, не знаю как. Но буду стараться, пока это не случится или я не умру.

Ей стало неловко. Похоже на признание в любви.

«Поганка ты, Дашка» – обругала она себя. Но изменить ничего не могла. Ее больше не было, она вся растворилась в Дане Голицыном. Она не знала, что в тот же вечер друзья серьезно поговорили.

– Ты как, Димон? – прищурившись, спросил Дан. Он небрежно развалился на кровати, потягивая пиво. – Я, конечно, свинья, но так получилось. Девчонка сама на мне повисла, а она хорошенькая. Но баб вокруг много, а друг один. Хочешь, я ее завтра же отошью? Она поскулит денек-другой и кинется к тебе на шею, как только ты ее приласкаешь. И делай с ней что хочешь. Баба, она как собака, ей непременно нужен хозяин. Не я сказал, но понравилось. Мы договорились встретиться завтра, но я могу уехать на весь день и оставить вас вдвоем.

– Нет – спокойно сказал Сажин.

– Не понял?

– Раз она этого хочет, ты будешь с ней встречаться.

– Ну, какое-то время буду – усмехнулся Голицын. – Пока не надоест. Ко мне их, сам знаешь, очередь. Просто так, поразвлечься.

– Просто так ты с Дашей встречаться не будешь – так же спокойно сказал Дима. – Если дело дойдет до постели, ты на ней женишься.

– Ты спятил? ! – расхохотался Дан. – Да не собираюсь я так рано жениться! Тем более на ней! Она не москвичка, мать простой бухгалтер, отец вообще, как я понял, алкаш. На кой мне такая жена? У меня, Димон, большие планы – важно сказал он. – И в них теща с тестем занимают далеко не последнее место.

– Ты на ней женишься – твердо повторил Сажин. – Если упрешься, я поеду к твоим родителям, поговорю с матерью. Не поможет – поговорю с твоим отцом. Он, кажется, большой начальник, и такой скандал ему ни к чему. Я и до его начальства дойду, не сомневайся. И потом, не забывай, Дан, кто пишет тебе диплом. Я уж не говорю о контрольных, которые ты у меня скатываешь с первого курса. А не хочешь ли в армию? Или это не входит в твои планы?

– Димка, это же подло!

– Да. Это подло. Но ради Даши я готов на любую подлость. Лишь бы ей было хорошо.

– Ты маньяк! – ужаснулся Дан. – Да не стоит она того!

– Это не тебе решать. Завтра я уеду на весь день, а вы останетесь вдвоем. – Дима тяжело посмотрел на Голицына. – Я тебя предупредил.

Следующий день был для Даши самым счастливым. Когда она пришла, Дан был один.

– Чем займемся? – как-то вяло спросил он.

– Хочешь, останемся здесь? – Даша смотрела на него, словно преданная собака. Ей было все равно, где они, чем занимаются, лишь бы с ним. Ей показалось, что Дан еле заметно вздрогнул. И отвел глаза.

– Погода хорошая. Давай прогуляемся? – предложил он. Даша послушно кивнула.

И они поехали на Воробьевы горы. Погода вовсе не была хорошей, накрапывал дождь, но Дан накинул Даше на плечи свой пиджак, а потом привлек к груди и ласково спросил:

– Не замерзла, девочка моя?

Они поцеловались. Даша словно оцепенела в его объятьях. Она не чувствовала своего тела, только его руки на своих плечах. Так они и стояли, обнявшись, под моросящим дождем, который вовсе не мешал Даше быть счастливой. Она видела только Дана, его лицо, такое красивое, его необыкновенные глаза, его губы, которые были так близко, что стоило лишь встать на цыпочки и зажмуриться, чтобы ощутить их вкус.

Так начался их роман, который длился почти полгода. За это время Даша совершенно измучилась. Она не могла понять, что происходит. Дан явно избегал оставаться с ней наедине в своей или в ее комнате. Во всяком случае, избегал оставаться на ночь. Как только вахтерша грозилась захлопнуть дверь общежития, Дан вставал и с нежной улыбкой говорил:

– Все, девочка моя, я пошел.

Хотя вахтерши, даже самая злая, Даше благоволили, не говоря уже об обаяшке Дане! Никто не стал бы его выгонять, если бы он решил остаться на ночь в женском общежитии.

– Какая красивая пара! – говорили о них и многозначительно подмигивали: – Когда ж свадьба-то?

Соседки по комнате и многочисленные подружки отчаянно завидовали Даше, а Дан… Он вел себя странно. Когда их поцелуи становились слишком уж жаркими и Даша, замирая, думала: «Вот оно», Дан отцеплял ее руки и, отводя взгляд, говорил:

– Мне пора.

И тут же исчезал. Даша начала нервничать, плохо спать по ночам, ей снился он, причем сны были весьма откровенные.

– Ну, как у вас? – допытывались подруги. – Уже?

У Дана была такая репутация, что «уже» подразумевалось само собой.

Голицын тоже психовал. Возвращаясь к полуночи из женского общежития, Дан натыкался на тяжелый взгляд Сажина. Димка словно поджидал своего соседа по комнате. Вопросов не задавал, просто смотрел, усмехаясь, как Дан со злостью швыряет в угол ботинки, потом ищет выпивку, нервно застилает постель.

– Ну, что ты смотришь? – не выдержал как-то Голицын. – Не было ничего!

– Я знаю – спокойно сказал Сажин. И, отложив учебник, спросил: – И не надоело тебе мучиться?

– Я не люблю ее. – В голосе Дана было отчаяние. – Меня бы устроил просто секс, но это не устроит тебя. Я тебя, Димон, знаю не первый год. Ты действительно будешь меня прессовать и рано или поздно дожмешь. Кому это надо, а? – с тоской спросил он. – Тебе, мне? Или, может, ей? Она врезалась в меня по уши – тяжело вздохнул Голицын. – И как ты с этим будешь жить, Сажин?

– Как-нибудь. – И Дима опять уткнулся в учебник.