Всё зеленое - Ида Мартин

– Ну, пока что.

– А что будем делать?

– Погуляем.

– После бессонной ночи, пяти километров пехом и электрички? Да и мышцы болят, – он распрямил плечи, потягиваясь: – Особенно под ребрами.

– Может, тебе к врачу?

– Да нет. Два-три дня отлежусь, и все. Это же просто растяжение.

– А поехали сразу к тебе?

– У меня там соседи. Забыла?

– Они соседи по квартире, а не по комнате.

– Думаешь, Артём стучится? Это же его квартира. Я там просто сплю. Я тебе говорил.

Но я знала, что Артём уехал и в квартире никого нет.

– Все ясно.

– Можешь прямо сказать, что тебя беспокоит?

Такой серьезный, участливый взгляд черных, как бездонный колодец, глаз.

Когда не требовалось, Амелин понимал все без слов, а теперь тупил, как умственно отсталый.

– Ничего.

– Хорошо. А то мне показалось, что ты расстроена.

На нашей ветке я так крепко заснула, что, когда он меня разбудил и вывел из вагона, долго не могла сообразить, что происходит и как мы там оказались. Ушла, даже с Лёхой не попрощалась.

– Мы хотели поесть, – вспомнила я уже возле своего дома.

– Ты на ногах еле держишься.

– Почему ты за меня это решил?

– Потому что ты спала.

– Все, пока, – я отобрала у него свой рюкзак. – Спасибо, что проводил, несмотря на дикую боль от растяжения. Давай. Увидимся как-нибудь.

– Тоня, ты мне точно не хочешь ничего сказать?

– Что сказать?

– Почему ты злишься, и что тебя беспокоит.

– Знаешь, Амелин, я так устала о чем-то беспокоиться, что уже ничего не хочу.

– Просто скажи как есть. Прямо.

Он вопросительно ждал.

– Раз уж мы договорились говорить все честно и ничего не скрывать, то сейчас самое время.

– Не понимаю, о чем ты.

Теперь это был вопрос принципа. Если для него не важно было оставаться вместе, то и я навязываться не собиралась.

– Точно?

Я прикусила губу.

– Тогда я пошел.

Несколько секунд мы смотрели друг на друга.

Вот что за человек? Совершенно очевидно, что он все понял, но, когда убедился, что и я поняла, что он понял, просто развернулся и спокойно пошел в сторону метро.

На нем была черно-белая полосатая футболка с длинными рукавами и серые линялые джинсы, которые нужно было выбросить сто лет назад, но Амелин лишь любовно порезал их на коленках, превратив в дизайнерский хенд-мейд.

Я дождалась, пока он завернул за угол дома, а потом побежала догонять:

– Ладно. Скажу. – Я ухватила его за рукав. – Мне просто не хотелось расходиться так быстро. Вот и все. Ничего такого, – выдала я на сбивающемся дыхании.

– А почему тебе не хотелось расходиться?

У него еще хватало наглости улыбаться.

– Все. Собрался спать – иди. Не хочу тебя держать.

– Мне кажется или ты не совсем это собиралась сказать? Ты ведь собиралась сказать, что хочешь меня держать? Что ты очень хочешь меня держать. И что не выдержишь без меня и часа? Что готова сама лечить мое растяжение. И тебе нет никакого дела до моих соседей, а спать можно завалиться где угодно, лишь бы не прощаться прямо сейчас. Правда? Ты это хотела сказать?

– Что-то типа того.

– Ну, слава богу, – он с облегчением вздохнул и сгреб меня в охапку. – Как хорошо, что мы решили всё друг другу говорить. Я знаешь как испугался, что ты этого не скажешь? Всю дорогу про это думал. Ведь я же мог тебе надоесть.

– Ты мне не надоел.

– Тогда давай ты пойдешь домой, поспишь, а я пока смотаюсь в одно место, вернусь за тобой, и мы отправимся к Артёму?

– В какое еще место?

– Да так, – он поморщился. – Оплату за квартиру забрать.

Ту квартиру, где они раньше жили, его мать – Мила – уговорила бабушку сдавать. Об этом Амелин узнал лишь за день до появления новых жильцов. Мила сказала, что он может снимать комнату в Москве или, что еще выгоднее, переселиться в деревню к бабушке.

Так что Костику пришлось срочно искать себе какое-то жилье. Он собирался перекантоваться у Артёма всего несколько дней, но тот сам настоял, чтобы он остался. Теперь же, после смерти бабушки, Амелин мог вернуться в оставшуюся ему квартиру, но пока что плата за аренду была единственными деньгами, на которые он мог жить.

– Я поеду с тобой.

– Не нужно. Ты устала и хочешь спать.

– Уже не хочу.

– Это опять на метро.

– Ничего страшного.

– Это одни Милины знакомые.

– Ну и что? Что в них такого?

– В общем, было бы лучше, если бы ты осталась.

– Почему? Что с этими знакомыми не так?

Он помялся, вздохнул и, сообразив, что теперь я уже от него не отстану, согласился.

Мы пошли обратно к метро.

Я все ждала, что он пояснит что-то насчет этих загадочных знакомых, но, проходя мимо автобусной остановки, он вдруг притормозил:

– Смотри.

На остановке под стеклянным козырьком навеса, подтянув под себя ноги и закрывшись локтями, сидел кто-то маленький, сжавшийся и дрожащий.

Вначале я подумала, что это девушка, но, когда мы подошли, стало ясно, что мальчишка.

– Ты чего? – Амелин осторожно потрогал его за плечо.

– Ничего, – мальчишка шмыгнул носом.

– А чего ревешь?

– Я не реву.

– Н-да, конечно, – согласился Амелин совершенно серьезно. – Тебя кто-то обидел?

– Или, может, ты потерялся? – предположила я.

– Я тут всю жизнь живу. Вон там… – Мальчишка махнул рукой.

– Тогда иди домой, – сказал Костик. – Менты увидят – к себе увезут, а мать твою оштрафуют.

– Не хочу домой. Лучше пусть у меня вообще дома не будет, – голос мальчика дрогнул, едва сдерживая рыдания.