Соло для пистолета с оркестром - Наталья Андреева

– Нет, детей нет. Светлана работает. Она еще очень молодая…

Глазов вздрогнул. Вот идиот! Сказать это женщине, которая столько думает о своем возрасте! И тут же добавил:

– Извини.

Она ладонями провела по лицу, словно снимая с него невидимую паутину. Растирала пальцами мелкие морщинки и старела при этом на глазах. Дмитрию было ее ужасно жалко. Он чувствовал, как пуста ее жизнь.

– А почему у вас не было детей? – ляпнул он.

Юлия разрыдалась. Вот это была уже настоящая истерика.

Он бегал за водой, гладил ее по голове, бормотал глупости, – словом, делал все, что положено мужчине в том случае, если женщина при нем начинает горько рыдать. А если эта женщина очень ему нравится? Тогда и слезы эти, и вода, и глупые слова, и дружеские объятия – все это сближает против воли, и все, что должно случиться – неизбежно.

Надо только дождаться подходящего случая.

Модерато (Умеренно)

Когда он вернулся домой, сериал уже закончился. Зато начался новый, под названием «Примирение супругов». На плите его ждал ужин, жена была одета не в халат, как обычно, а в обтягивающие джинсы и кокетливую кофточку. Но Глазову на это было уже совершенно наплевать. Всему свое время. Да и скучно стало разговаривать об одном и том же: на что потратить деньги. Светлана тараторила без остановки, трещала словно сорока и с той же сорочьей жадностью выпрашивала у мужа дозволение купить какие-то вещи, новые побрякушки. Глазов был уверен, что через три дня после покупки, а может, и раньше, жена уже пресытится ею и положит глаз на что-нибудь другое. Такова уж была Светкина натура. Жена загоралась моментально и столь же быстро гасла, добившись желаемого. Так же мгновенно она однажды добилась и Глазова, испортив жизнь и ему, и себе. Дмитрий не мог представить человека, с которым Светлана была бы счастлива.

Он лениво ковырял вилкой в тарелке и думал о завтрашнем дне. «И зачем ей эти побрякушки? – прикидывал он, уловив, что речь идет о золотой цепочке. – Хочется машину, копила бы на машину. Давно бы уже ездили, как белые люди, а не в общественном транспорте. Может, не была бы такой раздражительной».

Водительские права у Светланы были. У Дмитрия тоже. Научился водить еще в семнадцать лет, у отца был старенький «Москвич». О собственной машине он мечтал давно, но из-за Светки все не получалось.

Поужинав, Глазов уселся дочитывать очередную книгу Акима Шевалье и сделал вид, что не замечает, как Светка ходит возле него кругами. Когда время подошло к полуночи и раздраженная его невниманием жена ушла спать, Дмитрий почувствовал облегчение.

Утром он сбежал из дома раньше, чем она проснулась. В выходные у них было принято долго валяться в постели, и пока Светлана вылеживала до положенных десяти часов, Дмитрий тихонько оделся и выскользнул на улицу.

Он поймал себя на мысли, что даже не заметил, как наступило лето. Елки-палки! Лето на дворе, а он вырядился в теплый свитер! Когда Глазов был маленьким, то с замиранием сердца ждал смены времен года и вместе с ней перемен в своей жизни. Особенно ждал новогодних праздников, втайне замирая от восторга. И тогда лето казалось Дмитрию маленьким чудом. Но время шло, и душа покрывалась каждым новым прожитым годом, как чешуей. Эти чешуйки наслаивались одна на другую, становились панцирем, пока ему не стало все равно, лето на дворе или осень, тепло или холодно, дождь там идет или снег. Любое время года воспринималось теперь с практической точки зрения: что надо на себя надеть, чтобы не замерзнуть, и все ли вещи в наличии при смене сезона. Раньше за день весны можно было прожить маленькую счастливую жизнь просто потому, что на улице хорошая погода, теперь же за несколько лет не выпадало и крупинки прежнего щенячьего восторга и случайного, ни с чем не связанного счастья.

Он шел по улице и думал о писателе Акиме Шевалье. И об Андре Никольски, американском режиссере.

По натуре Дмитрий Глазов не был преобразователем, то есть человеком, мечтающим изменить установленный порядок вещей. Он выслеживал преступников и сажал их в тюрьму не потому, что мечтал очистить общество от скверны. Зачем же так глобально? Он просто делал ту работу, которую был способен делать лучше, чем любую другую. И не задумывался над тем, почему люди совершают преступления. Почему убивают и грабят. Андре Никольски впервые заставил его задуматься. Можно ли четко определить, за что надо наказывать, а за что нет? Если с человеком поступили не нарушая закона, а он все равно чувствует себя смертельно обиженным, как быть? Андре Никольски решил: надо мстить. С другой стороны, если каждый возьмется мстить за нанесенные обиды, да еще и убивать за это, в результате кровавой вендетты вымрет все человечество. Но что считать смертельной обидой? Для некоторых и отдавленная в общественном транспорте нога – повод для стычки. А у агрессии есть свойство накапливаться. Накопившаяся ярость ищет выхода. Чтобы этого не случилось, и существует закон. Андре Никольски его нарушил. Но Глазов отчего-то не хотел сажать его в тюрьму.

И еще: если Никольски и Аким Шевалье не одно и то же лицо, значит, Глазов сейчас работает впустую. Писатель умер, и точка.

…Когда Дмитрий приехал к Шумовой, она была уже готова в поход. Глазов оценил ее наряд: сдержанный, но подчеркивающий достоинства фигуры. Как же! К бывшему поклоннику едет! Глазов застеснялся собственных старых джинсов и простой рубашки в клетку. Свитер он снял и небрежно набросил на плечи. Она была светская дама, а он при ней вроде как телохранитель.

– Ты умеешь водить машину? – спросила Юлия.

– Машину? – слегка удивился Глазов. – Ну да. У меня есть права.

– Надо срочно сделать тебе доверенность. Пойдем.

Пришли в гараж. Постройка была кирпичная, добротная, как и все на этом участке. Юлия достала ключи и отперла гараж. Там стояла машина, «Део Нексия», темного цвета. Глазов ожидал чего-нибудь покруче. Значит, Юлия Шумова – женщина бережливая. Ключи от «Део Нексия» Юлия протянула ему со словами:

– Пользуйся.

– А ты? – спросил он.

– Я плохо вожу машину. Если честно, Петя просто купил мне права. А после того как он разбился, я окончательно поняла, что это не для меня. Не могу сесть за руль. Страшно.