Последняя камелия - Сара Джио

– Ваша каюта, – равнодушно произнес он.

Внутри была койка с потертым одеялом и маленький столик, на котором в стеклянной вазе с мутной водой стояла увядшая желтая хризантема. Каюта была размером с кладовку в булочной, но и этой каморке я была рада, как пентхаусу: это было первое место, которое я могла назвать своим. Я удовлетворенно вздохнула, а мое «спасибо» прозвучало слишком восторженно. Стюард кивнул и удалился.

Я прижалась носом к крошечному иллюминатору, вытерев запотевшее стекло рукавом платья. За стеклом виднелся мол. Какое-то время я смотрела на него, пока не прозвучал рожок и машина не начала греметь и вибрировать. Пароход медленно вышел из гавани, словно ему не хотелось отправляться в путь. Но вскоре он набрал ход, и я смотрела, как морской туман медленным, ровным и глубоким глотком проглатывает город. Что говорила моя мать? Да: «Кошелек всегда держи при себе. На этих пароходах воруют». Как будто она что-то знала о пароходах!

Я обещала в тот день встретиться с мистером Прайсом и поэтому рискнула выйти за дверь и прошла по синему коврику коридора один поворот, а потом еще один.

– Простите, сэр, – робко обратилась я к какому-то моряку, – вы не могли бы мне сказать, как пройти на прогулочную палубу?

Он с изумлением посмотрел на меня:

– Ищете жилье получше?

Мои щеки зарделись.

– Ну, да… то есть нет, – ответила я, сбиваясь. – У меня там кое с кем назначена встреча.

Он пожал плечами и указал на трап:

– Дело ваше.

На прогулочной палубе я встретила мистера Прайса, и он попросил меня сесть рядом с ним.

– Я рад, что вы пришли, – сказал он, оглядев меня. – Вы не говорили родителям о нашей договоренности?

Я покачала головой. Мне не понравилось, что он говорит о родителях.

– Конечно, не говорила.

– Хорошо, – проговорил он, прежде чем сделать долгий глоток мартини. Когда он поставил бокал на стол, несколько капель сползли через край на внешнюю поверхность. – А кому-нибудь еще?

Я вспомнила молодого человека, которого встретила при посадке на корабль, Десмонда. Но решила о нем не упоминать:

– Нет.

Мистер Прайс кивнул:

– Итак, я уже говорил вам, что вы будете работать няней в одном поместье. Но я не сказал точно, что вы там будете делать.

Я ждала.

– Я руководитель международной сети похитителей цветов, – проговорил он.

Услышав эти слова, я разинула рот. Он словно выпрыгнул со страниц романа – рядом со мной, ухмыляясь, сидел главарь банды.

– Конечно, нам не очень нравится считать себя ворами, – сказал он с невинной улыбкой, заметив мою реакцию. – Мы просто посредники. Некоторые ценные экземпляры в вашем любимом Нью-Йоркском ботаническом саду попали туда от людей, с которыми я работаю. Дело в том, что цветы – такой же товар, как любой другой. Если кто-то готов заплатить, мы готовы доставить его куда угодно.

Я осторожно кивнула. Мне вспомнились розы, лилии, редкие гардении в восточном крыле – неужели они были приобретены нечестным образом, выкопаны в темноте из чьей-то клумбы? Это было печально, неправильно. Мои щеки горели.

– Мистер Прайс, как вы только можете…

– Нет смысла рассказывать вам подробности, – продолжил он. – Это мое дело. Вам нужно лишь знать, что некий клиент положил глаз на редкое дерево, которое, как он полагает, растет где-то в тех краях. Камелия. И он готов заплатить за него целое состояние, а ваша работа состоит в том, чтобы разыскать это дерево.

– Не понимаю, – сказала я. – Вы хотите, чтобы я разыскала дерево? Но это может сделать любой!

– Нет, – ответил он. – Это частное владение, а в частное владение попасть трудно – то есть если вы не относитесь к числу работников, которым доверяют.

У меня заныло под ложечкой.

– Вот, – сказал он, порывшись в кармане и вытащив мятый конверт с фотографией.

Даже на черно-белом фото было видно, что это поразительный экземпляр камелии. Я перевернула карточку и прочла: «миддлберийская розовая».

– Когда-то она росла в королевском саду Букингемского дворца, – продолжал мистер Прайс, – но по какой-то причине семян не сохранилось, и с годами вид был утерян. Если верить моему источнику, последнее известное дерево этого вида могло расти в поместье Ливингстонов.

Я не отрывала глаз от фотографии.

– А почему ваш клиент просто не поедет туда и не заберет его сам?

– Это совсем не так просто, – ответил он со снисходительной усмешкой. – В поместье растет по меньшей мере сто разновидностей камелий. Вероятно, дерево имеет очень короткий период цветения. – Он закурил. – А поскольку вы будете наняты няней к детям лорда Эдварда Ливингстона, то сможете дождаться, пока дерево зацветет. Это идеальное решение. Няню никто не заподозрит – пока не обнаружат пропажу дерева, а к тому времени вы уже будете далеко.

– Но я не умею обращаться с детьми, – сказала я, испытывая паническую дрожь. – Как я справлюсь?

– Очень просто. Войдете к ним в доверие, потом спросите про камелию. Когда разыщете ее, напишите мне. – Он протянул карточку с лондонским адресом. – Не звоните. Наш разговор могут услышать.

Я кивнула:

– И все-таки я не понимаю. Зачем тому человеку эта камелия? Что он будет с ней делать?

Мистер Прайс прищурился, потом пожал плечами и проговорил:

– Какого черта! Ладно, скажу. – Он зевнул. – Ее хочет заполучить некое высокопоставленное лицо в Третьем рейхе. Для своей любовницы.

– В Третьем рейхе, – в ужасе повторила я. В животе у меня все перевернулось. – Но как вы могли… Как я смогу… Конечно, не смогу.

– Послушайте, мисс Льюис, – строго сказал он. – Технически вы не сделаете ничего предосудительного. Все, что от вас требуется, – найти дерево, сообщить о нем и получить оплату. Все очень просто. Товар – деньги. Остальное предоставьте мне.

– Но…

Он поставил свой бокал с мартини и стал выуживать со дна маслину.

– Вам ведь не наплевать на своих родителей, правда?