Голоса из подвала - Максим Кабир

В темноте она споткнулась о что-то мягкое, словно мешок с песком. Со стоном растянулась на гладком полу. Проскользила по инерции метр, пока не уперлась выставленными вперед руками в стену металлодетектора, покрытую чем-то влажным. Оглушенная, подняла ладонь к глазам и увидела на пальцах кровь. Опустила взгляд ниже – и поняла, что другой ладонью нырнула в дыру на месте живота своего друга и несостоявшегося кавалера. Широко раскрытыми глазами разорванный надвое Молдаванин смотрел на нее, и на его лице застыло по-детски обиженное удивление.

Нечто настигло ее, обрушилось сверху, вдавив в пол, задушило запахом псины – и стало совсем темно.

* * *

…Шершавый влажный язык деловито лизал щеки. Теплый смрад заполнил ноздри, когда Лена пришла в себя. Кот. Это ее кот… Нет. Нет, Тишка умер от старости восемь лет назад, когда она еще в педе училась.

Боль. Ужасно болели ноги. Она попыталась присесть из положения лежа – не получилось, только еще более резкая, пронзительная боль накатила волной снизу, заставила на секунду вновь потерять сознание.

Рядом – во тьме – ворочалось и ворчало нечто вонючее, покрытое шерстью.

Бежать, бежать от него!

Ползти…

Цепляясь за швы в плитке пола, она подтягивала свое тело, сантиметр за сантиметром, куда-то – не важно куда – лишь бы подальше отсюда.

Мохнатая лапа схватила ее за одну из покалеченных конечностей и потянула назад. Боль придала сил, Лена рванулась – и высвободилась.

В темноте раздался смешок:

– Любопытная мышка.

Волчонок с лицом Паши Корнилова прижался мордой к полу и плотоядно заурчал, готовясь к веселой охоте.

– У Паши Корнилова хороший папа…

– У мальчика папа тоже хороший, правда? ..

– Хороший, хороший папа…

– Заберет мальчика из больницы…

– Хороший, хороший папа…

– Не даст травить таблетками…

– Мальчик надеется…

– Хороший мальчик…

– Мальчик верит…

– Верит в папу и маму…

– Но послушай-ка вот о чем, мальчик…

Хуже, чем смерть

Граф явился к театру со стороны гавани Уитсби. Черная тень, окутанная лондонским туманом. Длинный плащ, поднятый воротник, цилиндр. Он хорошо питался в пути, но эта девчонка с корзиной фиалок разбудила в нем голод. Ледяной взгляд пронзил цветочницу, через мгновение ее пронзили острые клыки.

– Ты опять смотришь этот ужас? – презрительно сказала мать, заглядывая в комнату Димы Замахина. – Хотя бы изредка выключал компьютер. Знаешь, сколько я плачу за электроэнергию?

– Сейчас выключу, – пробормотал мальчик.

– Выключит он, как же! Был бы жив отец, не позволил бы тебе деградировать возле монитора.

Дима тряхнул головой, словно отгоняя невидимую муху.

– Ладно, я на работу. Ужин в духовке. И я тебя прошу, не до утра!

Дима подумал, что, возможно, больше не увидит мать. Что сказанное им сейчас слово будет последним, которое она от него услышит. Если, конечно, все пройдет, как он задумал. Если…

Хлопнула дверь – мать отправилась на ночную смену. Обошлось без прощальных фраз.

На экране Дракула в исполнении Белы Лугоши изрек:

– Человека ожидают гораздо худшие вещи, чем смерть.

Крупный план инфернального лица. Медленное затемнение.

Через полчаса комнату Замахина окутали сумерки.

* * *

Он покинул квартиру в девять, взяв с собой только фонарик.

На лавочке у подъезда заседала компания старшеклассников.

– Эй, чудик! Дракулито-вампиреныш!

Дима не обернулся.

Это все Даша Крапивина – весной он по секрету рассказал ей о своей любви к персонажу Брэма Стокера. Теперь Дашка водится со старшаками, и увлечения Димы стали общественным достоянием.

– Иди пососи у меня, вампир!

Взрыв смеха. И Дима тоже усмехнулся – сам себе, незаметно. Старательно копируя хищную полуулыбку Лугоши.

Новостройкой, в которой жили Замахины, заканчивался микрорайон. Дальше – недостроенный супермаркет, объездная трасса, кедровый лес. Еще дальше – кладбище.

Дима свернул за угол, пересек усеянный мусором пустырь. Остановился, чтобы достать из груды хлама заранее припрятанный рюкзак. Рюкзак старый, и от него воняет – даже бродяги не позарились бы.

Поток грузовиков несся по трассе. Дима улучил момент и перебежал на противоположную сторону. Впереди шуршали ветками темные силуэты деревьев. За спиной крошечная коробка новостройки, которая пятнадцать лет была его домом.

Он двинулся вперед.

* * *

Дима не стал углубляться в лес. Цель его путешествия была гораздо ближе, прямо под холмом, по которому проходила трасса.

Водоотводный тоннель: сквозь него могла пролезть собака, но не всякая. Не взрослый лабрадор точно. С одной стороны тоннель присыпал грунт. С другой кто-то замаскировал его ветками.

Дима встал напротив тоннеля. То, что с трассы казалось буреломом, вблизи походило на арку, венчающую вход в чужое жилище.

Мальчик раскрыл рюкзак. В нос ударил тошнотворно-сладкий запах. Дима вытряхнул на траву странное содержимое рюкзака: мертвую кошку с оскалившейся мордой и дохлого ежика.

Приношения.

И кошку, и ежа он нашел на объездной. Животные часто попадали под колеса дальнобойщиков. Совсем недавно свою смерть нашла здесь сиамочка Лиля, последнее живое существо, которое Дима любил отчетливо и безоговорочно.

Оставив дохлые тушки у тоннеля, мальчик спрятался за деревьями и стал ждать. Комары атаковали его голые руки и ноги, но он покорно отдавал им кровь, не выдавая себя лишним шумом.

По трассе пронесся КамАЗ. Свет фар плеснулся за обочину, вырвав из мрака вход в логово. И фигуру, на корточках ползущую наружу.

* * *

Ночь была летней, теплой, но кожа Димы покрылась мурашками. Не моргая, он смотрел, как Человек-из-Норы приближается к тушкам животных. Черты лица не разглядеть, видны лишь тонкие костлявые конечности, заостренная сверху голова.

Человек замер. Повел шеей.

«Он нюхает воздух! » – догадался Дима.

Худая рука потянулась к приношениям. Схватила ежика. Мальчик вспомнил, как долго отдирал ежа от асфальта, вспомнил брюшко, из которого выдавились зеленоватые внутренности.

Усилием воли он подавил позывы к тошноте.

Человек-из-Норы схватил окоченевшую кошку и, оглядываясь, уполз в тоннель.

Дима смахнул с носа комара.

«Ну же! – он умоляюще смотрел на укрытый ветками лаз. – Прошу! »