Саша. Маленькие повести - Валерий Казаков

– Так что выручай, Паша. Сейчас на тебя вся надежда.

– Я постараюсь, – ответил Большетрубный. – Сделаю, что могу.

– Не подведи, – попросил старший следователь…

После этого разговора Павел прошелся ещё раз по Кооперативной улице с грозным видом. Зашел к Михаилу Смагину, который вернулся из колонии месяц назад. Михаил, как ни странно, был трезв и с веселым азартом колол дрова у престарелой соседки, которая иногда выручала его деньгами. Он держался свободно, вполне независимо и не давал повода для каких-либо подозрений. А его бывшей сожительницы на этот раз дома не оказалось. Конечно, Мишка мог припрятать спиртное до поры до времени, он калач тертый, но в его глазах и улыбке не было никакой двусмысленности, не было даже намека на хитрость. А Юлька – его сожительница – могла упалить в район к своему одноногому ухажеру – инвалиду афганской войны. Инвалиды сейчас получают большие пенсии, поэтому у пьющих женщин такие люди в почете.

Потом Павел Егорович заглянул в колхозную котельную, чем-то напоминающую заброшенное бомбоубежище. Спустился по узкому лазу под пол кирпичного гаража, повернул в темноте направо и уперся головой в шершавую железную дверь, за которой слышалось гудение водяного насоса. Плечом открыл дверь, и сразу ему в нос ударил запах угольной копоти, которая украшала тут не только подоконники, но и стены, и потолки. Когда глаза привыкли к темноте, он увидел в углу комнаты грязный деревянный топчан и какого-то человека на нем, который спал, свернувшись калачиком и прикрывшись какой-то захудалой рогожкой, отдаленно напоминающей конскую попону. На полу, возле спящего, блестящим веером лежали осколки разбитой стеклотары, а на столе, возле топчана, всё ещё стояла полная кружка какой-то мутноватой жидкости.

Павел тронул спящего человека за плечо, тот нехотя пошевелился и, не открывая глаз, пробормотал: «Ё – моё, задолбали уже эти ходоки»! – Повернулся на другой бок и снова затих. Павел, в раздумье, постоял немного возле спящего, с грустью посмотрел на остывающий котел, потом осторожно заглянул в тёмный угол за ним, пошарил рукой под топчаном и, не обнаружив там ничего подозрительного, направился к выходу.

Светлая улица после тёмной котельной показалась ему раем. Даже захотелось прогуляться немного по зимнему селу без всякой цели, прислушиваясь только к скрипу снега под ногами. Так он прошагал до половины Набережной улицы, когда неожиданно вспомнил о Вере. Кажется, её отец говорил вчера о каких-то странных способностях дочери, которые в сыскном деле могут пригодиться. Павел несколько секунд потоптался в нерешительности на зимней дороге, потом резко развернулся и зашагал назад к дому Ивана Филипповича.

Иван, к счастью, оказался дома. Он сидел на кухне возле стола, пил чай с медом и ел горячие блины, замешанные на свежей простокваше. Но как только увидел Павла – так сразу поднялся ему навстречу и широким жестом пригласил к столу.

– Присаживайся Павел, друг дорогой. Если голова болит – сейчас жене прикажу наливки подать смородиновой. Говори, не стесняйся. Наливка у меня – первый сорт, сам знаешь.

– Да не откажусь, – отозвался участковый, продвигаюсь к столу.

– А мы ведь знали, что придешь, – огорошил милиционера Иван, когда тот уже сел за стол и на секунду замешкался. – Знали. Верка сказала, что вчера наш магазин ограбили. Я хотел было сегодня утром до тебя сбегать, да проходил по хлевам, устал и не пошел. Сам придет, думаю, если нужно будет, если нужда появится… Так оно и вышло.

– Надо же.

– Да. У нашей Верки талант. Я тебе говорил.

– Ну, а не сказала она, кто… это самое сделал-то?

– Кто? – с иронией в голосе повторил Иван. – Кто это сделал?

– Да.

– Верка говорит, будто – Вася Рашпиль с Колей Безменом.

– Да?

– Да.

– А чем я это докажу? Мне ведь доказательства нужны.

– И доказательства будут… Вот я сейчас Верку позову, она тебе всё и расскажет.

Иван постучал концом ложки по краю стола.

– Женя, Женечка! Позови нам Веруню сюда. Скажи, Павел Егорович пришел.

Евгения Семеновна появилась на секунду из кухни, ласково улыбнулась смущенному участковому и опять исчезла за перегородкой, как будто растворилась. Через несколько минут к мужчинам вышла раскрасневшаяся от смущения Вера в новом бардовом платье с оборками. И снова Павел обратил внимание на её нездешнюю красоту, которая поражает сразу и наверняка, а после держит на почтительном расстоянии недостойных, не имеющих права приблизиться и понять. «Ну, совсем не походит на дуру девка»!

– Вер, скажи Павлу, как за это дело можно зацепиться? Каким путем пойти? Сама знаешь, о чем я говорю.

Вера в первый момент застенчиво улыбнулась мужчинам, потом смахнула русую прядь с гладкого лба и, взглянув на Павла как-то по дружески-нахально, ответила:

– Очень просто.

– Как это? – переспросил милиционер.

– Один ящик водки у Васи Рашпиля в погребе стоит, а другой – в сарае, возле курятника, под пустыми мешками спрятан.

Иван Филиппович после этих слов взглянул на Павла свысока, с явной усмешкой и даже гордостью в глазах. Мол, знай наших дружек и цени. Девка-то действительно клад. Большетрубный от этого взгляда даже смутился немного, отвел глаза и проговорил скороговоркой:

– Пойду проверю… сейчас же. Если правду говоришь – вернусь и расцелую, честное слово.

– На дорожку ещё рюмочку выпей, – стал останавливать его Иван. – Мы ещё рябиновки с тобой не попробовали. Сейчас рябиновой налью. Она покрепче будет. Сейчас…

– Нет, Иван Филиппович, пить я не буду… Всё, всё, потом, – отозвался участковый уже от порога. – Дело надо делать.

Вера с сожалением посмотрела ему в след, потом на себя в крупное зеркало на стене и лукаво подмигнула своему отражению. Накрутила на палец русую прядь, серпантином висящую возле виска, потом отпустила. Накрутила – отпустила, и с тайной радостью подумала о том, что Павел сейчас у неё на крючке, никуда он от неё не денется, придет ещё не раз. Такая у него работа…

Примерно через полчаса участковый вернулся обратно сияющий и возбужденный. Кажется, даже пуговицы на его шинели блестели по-особенному, и огромные яловые сапоги приятно скрипели, издавая порой вполне мелодичные звуки. От него слегка пахло потом, он всё ещё куда-то торопился, но высказать свою признательность Вере решил в первую очередь, потому что у неё криминальный талант, можно сказать, дар божий.

– Я с её помощью наведу в селе порядок, честное слово! – забасил он.

– И не только в селе, – уточнил Иван, – ты выше бери. В районе, а потом и в области… Да с её способностями можно всю Россию в кулаке держать. Понимаешь.

– Ну уж, это ты хватил лишнего, честное слово, – осадил Ивана Филипповича Павел.

– А чего… У меня не девка, а клад. Я тебе говорил.

– Зови её сюда. Поцелую. Раз обещал.

– Да ну… Ни к чему эти церемонии.

– Зови, говорю.

В это время Вера сама неожиданно появилась в дверях. И мужчины разом замолчали. В наступившей тишине было слышно, как гудит под потолком одинокая зимняя муха. Как зевнул на печи рыжий кот. Несколько мгновений Павел со странным любопытством смотрел на Веру, пытаясь сконцентрироваться на главном, потом решительно шагнул к ней, обнял и поцеловал в мягкие по-детски манящие полуоткрытые губы. Сладкое мучение поцелуя захватило его, опрокинуло, понесло. Он вдруг почувствовал, что весь в её власти. Если она не захочет, он не в силах будет оторваться от неё… Вот это, наверное, и есть настоящее счастье – сила притяжения между разными полюсами, то ради чего живут и умирают люди. Та абсолютная истина, для которой альтернативы нет.