Куклак Петра Великого - Борис Евсеев

Отдали куклу на переделку голландцам. Те – бронзы поубавили, добавили платины и механику посложней выдумали. Быстренько новую механику Петруше вставили и кланяться научили. А всё равно: глупо выглядит кукла! Дёргается, сипит, фонтанчиками слюней кого не надо обрызгивает. И кланяется невпопад. Да ещё зубами, как собака, клацает.

Даже противно стало некоторым придворным на ту куклу глядеть.

Тут откуда ни возьмись – напросился к царю Петру для разговора мужик неизвестный. Росту громадного, но с виду смирный и вроде непьющий.

– Как звать?

– Комарик Малый.

– Ростом выше меня, а Комарик зовёшься. Ещё и Малый. Для чего так?

– Чтобы не путали с братом моим, Комаром Ефимовым.

– Так ты Комару Ефимову родственник? Спасителю моему разлюбезному?

– Ну.

– От буйства стрельцов меня когда-то Комар Ефимов спас. Век того не забуду… Только ни лицом, ни ста? тью на тебя не похож он! Ты – вон какой огромный: на три вершка меня выше, на пять вершков толще! А Комар – тот едва до колена мне доставал.

– Тут уж как Господь распорядился. Только вот те крест – брат я ему! Троюродный.

– Ладно, верю. А ты чего хочешь, Комарик Малый? Говори кратко.

– Стоит бык печёный: в заду чеснок толчёный, с одного боку режь, а с другого – макай да ешь, – присказкой ответил Комарик государю.

Однако, заметив царское недоумение, сразу добавил:

– Это присказка, государь, сказка впереди будет. Слыхал я: куклу для тебя немцы с голландцами смастерили. Куклу ту уму-разуму научить желаю. И оживить попробую.

– Как же ты сможешь научить её, коли немцы с голландцами не могут?

– Смогу. Жить не буду, а сделаю! Скажу тебе как на духу, государь, – надоела мне жизнь обнаковенная. Скучная она и нелепая, когда без выдумки и художеств. Правда, с художествами – жизнь опасная. Не всем по нраву у нас художества.

– Так ты, Комарик, в солдаты иди. В сражениях выдумку проявишь. Там накормят и рупь с полтиной дадут. Хочешь, к семёновцам тебя определю?

– Не. Не могу я в солдаты. Говорю ж тебе: мне художество творить охота. А где ж и проявить художество, как не в кукольном деле? Битый час тебе твержу: оживить твою куклу желаю.

– Ты, видать, Комарик, совсем умом пообносился, если взаправду оживить куклу хочешь. Она ведь тогда не куклой – человеком станет!

– Умом, государь, я не пообносился. А оживить – оживлю.

– Врёшь! Как это возможно сотворить ещё что-то живое, кроме сотворённого Всевышним? И нужно ли?

– До зарезу нужно, государь! Помощники толковые и тебе, и Господу Богу требуются. Что-то многовато вокруг тебя остолопов трётся! А ещё можно на кукле испробовать: какая жизнь у нас впереди будет? Кому из людей нужно ума добавить, кому прирастить крылья. Кого под водой, аки рыба, жить выучить. И чтоб оказался человек заново сотворённый: без грехов и тяжких дум. А если в будущих временах Господь задумает пересоздать человеков заново, то я, низко кланяясь, совет бы Ему осмелился дать: не из глины, а из хлебных мякишей первых людей лепить!

– Нашёлся Богу указчик. Да ты просто надувала! Шустрый плутяга – и всё! Не можешь ты всего этого. Ишь, чего выдумал: жить под водой людей заставить хочешь! Про подводное царство тут байки травишь…

– Да что мне царство подводное! Не про него говорить пришёл. Хочу свою мозгу? в куклу твою перелить.

– Опять врёшь, ну просто брешешь, как пёс!

– А ничуть. В голове у меня отверстие есть. Ма-ахонькое! Оттуда по трубочке лишняя мозга? , или, чтоб красивше сказать, – ум-разумок лишний стекает. Как многовато ума соберётся, приставлю трубочку к дырке, лишнее и стечёт. И мне сладко, и уму полезно. Вот бы и кукле твоей не голландский, а русский ум! Цены бы ей не было. От мозги? оживёт у куклы и сердце. Кишочки в действие придут. Я у немцев-голландцев повыспросил: они твоей кукле кишочки из золота сделали. Ступни и кисти рук – из платины. Из бронзы – костяк и череп. Дорогая кукла получилась, а бестолковая! Потому как сердечность в неё вложить не смогли. И разумок – пускай даже птичий, – в черепушку влить не сумели. Вот и плюётся кукла. А я ихнюю безмозглую куклу в мозговитую переделаю. Посмотрит-посмотрит Создатель на ту куклу сверху, возрадуется русской смекалке – и душу в неё вдуть соизволит!

– Бес лукавый тебя всему этому выучил? Отвечай! За утайку – не будет тебе помилования!

– Никак нет, ваше царское величество. Ангел шепнул мне, мол, со-работники Создателю и царю Петру срочно требуются. Не должон Создатель повсякчасно за каждой тварью земной услеживать. Да и царю советников нелживых и разумных иметь надо. Изготовлю мозговитую куклу – она тебе и поможет.

– Не просто кукла нужна мне. Куклак нужен! Разумеешь? Мужеского пола. Сделаешь – награжу по-царски.

– Награда мне не нужна, государь. Нужно только, чтоб не мешали мне.

– Ладно, иди, Комарик, не горюй ни о чём. Не станут тебе докучать. А куклачка плюющегося прямо на дом тебе доставят.

Петруша просыпается

?

Засучил рукава Комарик и давай переделывать Петрушу!

Ровно через три дня, яузской белёсой ночью, в голове своей дырочку он расконопатил. Часть мозги? через трубочку в кукольное ухо перелил. А потом в ухо сонному куклачку заклёпку вставил. И уложил Петрушу почивать.

Как только уснул Петруша, стал учить его, спящего, говорить.

День учил, два учил, да ещё целую неделю. Учил по-своему, учил чудно? ! Не только словами, а и мановением рук, и постукиванием по разным частям тела. После этого втирал снадобья в Петрушины бронзовые веки. От этого кукольные веки становились всё легче, а на вид – телесней.

Учился Петруша Михайлов во сне хорошо. А как стал спящий верно слова выговаривать, руку к сердцу подносить и на вопросы впопад отвечать, отнёс его на руках Комарик в Ново-Преображенский дворец.

Сам при этом пропал куда-то. Видать, новую куклу решил умом-разумом наделить. Или какому-нибудь приказному ярыжке, от бумаг канцелярских ополоумевшему, вправить мозги вздумал.

Так прошёл день, пробежала на цыпочках ночь.

Всеми позабытый лежал куклак в государевой спальне на дубовой столярной кровати. Потому как не было в те дни царя Петра в Москве!

Зато случилась в ту пору близ Нагорного дворца, на берегу Яузы-реки, огненная забава. По-иному – фейерверк. Навалился шум и треск, разноцветные огни брызнули.

От шума Петруша Михайлов и проснулся. Потянулся и вышел, шатаясь, на улицу. Холодно ему вдруг стало. Запахнул он кафтан потесней, треуголку надвинул поглубже. И тут же увидел: на двух высоченных столбах укреплены две золотые короны. Как малые солнышки сияют! А меж столбами, в отсветах пламени, плавно выступает зелёный лев.

Коснулся лев одного столба. Тот – опрокинулся.

Рыча, подступил зелёный зверь к столбу другому. Царапнул его – столб покачнулся. Но тут из грозного орла, который парил в вышине, вылетела ракета. И попала прямо в львиную спину. Тогда уж настоящим огнём запылал зелёный зверь! И вдруг с диким шумом и треском разлетелся на куски.

А столб с короной, который зелёный лев расшатывал, наоборот, выровнялся. И другой столб сам собой поднялся и встал на место.

Здесь Петруша стряхнул сон окончательно. С любопытством по сторонам разглядываться начал. Видит: по утоптанному снежку подъехал в санях, двумя чёрными козлами запряжённых, шут какой-то.

Тут – смятение, крик:

– Балакирев приехал! Быть посмеянию и позору!

Изумился козла? м, въезжающим во дворец, Петруша. И в тот же миг услыхал, как позади него двое придворных вполголоса ёрничают: