Дюна. Битва при Коррине - Кевин Андерсон

Все сотрудники госпиталя носили респираторы, глаза врачей и сестер были прикрыты прозрачной пленкой, предохранявшей от проникновения вируса сквозь влажную оболочку роговицы. Некоторые врачи, несмотря на все меры предосторожности, выглядели больными. Вориан очень хотел знать, сколько времени продолжается инкубационной период этой болезни и сколько времени врачи смогут выполнять свой долг, до того как сами станут терминальными больными.

Он спрашивал всех до предела уставших врачей и медицинских сестер, не знают ли они, где найти Ракеллу Берто-Анирул. Ему сказали, что она на шестом этаже. Вориан вошел в зловонную битком набитую палату и стал издали смотреть на женщину. Вглядываясь в нее, он пытался уловить черты сходства с ее бабушкой, хотя за давностью лет не слишком хорошо помнил внешность Кариды.

Ракелла была энергична и казалась бодрой и сильной, стремительно переходя от койки к койке. Маска из прозрачного плаза и пленка на глазах позволяли видеть ее лицо. Под глазами виднелись синие тени – видимо, от хронического недосыпания и плохого питания. У Ракеллы был вздернутый нос, золотисто-каштановые волосы заплетены в косу и уложены в пучок, чтобы не мешать в работе. Женщина отличалась стройной фигурой и грациозными, как у танцовщицы, движениями. Хотя выражение лица было усталым и угрюмым, в нем не было заметно безнадежности.

Ракелла и еще один врач – высокий худощавый мужчина – без устали трудились в палате, где стояли не менее ста коек, занимаясь тяжелейшими умирающими больными. Санитары увозили покойников и готовили места для поступающих истощенных жертв, впавших в коматозное состояние от изнуряющей лихорадки.

Ракелла случайно посмотрела в его сторону, и Вориан увидел вдруг, что у нее поразительно голубые глаза. Он вспомнил, что у его отца, печально известного Агамемнона, когда он был еще настоящим человеком из плоти и крови, тоже были светло-голубые, очень красивые глаза… Но это было до того, как он стал кимеком.

Вориан ответил на ее взгляд, и на лице Ракеллы отразилось удивление при виде здорового человека, стоящего посреди палаты, забитой умирающими. Он шагнул вперед и уже открыл рот, чтобы заговорить, но вдруг заметил смятение в глазах внучки. Один из больных сзади бросился на Вориана и когтистыми пальцами вцепился в его маску, потом стал колотить Вориана кулаками и плевать ему в лицо. Инстинктивно сопротивляясь, Вориан отбросил нападавшего, и несчастный упал на пол. В руке он сжимал образок сына Серены Маниона и бормотал молитвы, прося Трех Мучеников спасти его, спасти их всех.

Вориан отодвинул кричащего больного, и санитар увел того к койке, а Вориан стал натягивать на лицо сорванную обезумевшим больным маску. Ракелла решительным шагом подошла к нему и опрыскала его лицо и глаза каким-то раствором.

– Антивирусная вакцина, – пояснила она будничным деловым тоном. – Эффективна только отчасти, но у нас пока нет ничего лучшего. Я не могу сказать, попала зараза в рот или глаза, но риск инфекции очень высок.

Он поблагодарил ее, умолчав о том, что надеется на свой сверхъестественный иммунитет. Он просто продолжал смотреть в ее голубые глаза и счастливо улыбаться.

Очень странно проходила его первая встреча с внучкой.

– Вориан Атрейдес, – произнес доктор Сукк. В маленьком кабинете он бегло осмотрел Вориана после нападения, хотя его ждали больные, находившиеся в куда более тяжелом состоянии. – Тот самый Вориан Атрейдес? Вы сделали глупость, прилетев сюда.

Врач был очень смугл, почти черен. Он выглядел лет на сорок, на лице уже намечались морщины, особенно вокруг темно-карих глаз. Весь его вид говорил о крайней усталости. Мальчишеские черты лица подчеркивались гривой черных волос, перехваченных серебряным кольцом. Эта грива и моложавое лицо придавали доктору вид не в меру рослого ребенка.

Даже здесь, в отдельном кабинете, стоял всепроникающий запах дезинфекции. Вориан не стал говорить о пройденном им лечении, продлевающем жизнь.

– Что ж… либо я выживу, либо умру.

– То же самое можно сказать о каждом из нас. Этот Бич дает равные шансы выжить или умереть. – Сукк пожал Вориану руку, не сняв перчатки, а потом нежно сжал руку Ракеллы, выдав тем теплые тесные отношения, связывавшие их много лет. Выпавшее на долю планеты испытание заставило многих людей соединиться в отчаянии, но Сукк и Ракелла были близки и до этого.

После того как Сукк поспешил обратно в палату, Ракелла окинула Вориана оценивающим взглядом.

– Что Верховный главнокомандующий вооруженными силами джихада делает на Пармантье без охраны?

– Я приехал сюда по личному делу – чтобы встретиться с вами.

Многие недели борьбы с эпидемией лишили Ракеллу способности выражать и испытывать какие бы то ни было эмоции.

– Зачем?

– Я был другом вашей бабушки Кариды, – признался Вориан. – Очень близким другом, но я потерял ее. Очень давно я узнал, что она родила дочь, но до недавнего времени я не мог найти никаких следов. Дочь звали Хельминой, и это была… твоя мать.

Ракелла некоторое время смотрела на Верховного главнокомандующего, широко открыв глаза. Потом до нее дошел весь смысл сказанного Ворианом.

– Не тот ли вы солдат, которого любила моя бабушка? Но…

Он смущенно улыбнулся.

– Карида была чудесной женщиной, и я глубоко огорчен ее гибелью. Мне бы хотелось теперь, чтобы многое в моей жизни было по-другому, но я уже не тот человек, каким был раньше. Вот почему я приехал сюда, чтобы познакомиться с тобой.

– Бабушка думала, что вы погибли на войне. – Она свела брови над чудесными голубыми глазами. – Но она называла другое имя – не Вориан Атрейдес.

– Из соображений безопасности я не стал называть своего настоящего имени. Я делал это из-за своего высокого звания.

– Или из других соображений? Например, если вы не собирались возвращаться.

– Джихад – очень неопределенная штука. Я не мог связывать себя обещаниями. Я… – Голос его дрогнул. Он не хотел не только лгать, но даже приукрашивать истину.

Это чувство было очень несвойственно Вориану. Он отличался весьма свободными нравами на протяжении почти всей сознательной жизни, и сама мысль о том, чтобы обзавестись семьей и связать себя узами брака, пугала его. Но хотя его отношения с Эстесом и Кагином не сложились, он все же понял, что и семья открывает безграничные возможности для истинной любви.

– Мой дедушка выглядит так же молодо, как я. – Ракелла явно заинтересовалась, но ее настолько утомила эпидемия, что реакция была очень вялой. – Мне следовало бы исследовать вас, взять генетические пробы, доказать наше кровное родство – но сейчас мне некогда этим заниматься. Во время такого несчастья личный визит для выяснения родства с незаконнорожденной внучкой – это… проявление эгоизма.