Стальная волчица - Nasty Rey

–Уже не важно – отвечает Лукас, кидая в мою сторону оценивающий взгляд.

–О чем ты думаешь? – пытаясь понять выражение моего лица, спрашивает юноша с внешностью древнегреческого бога, пока мы идем в гостевую комнату, назад к сборищу.

–О доме – честно отвечаю я.

–Сар, можно задать вопрос? – я киваю, он нерешительно продолжает – Почему ты выжила? – в голосе интерес, с примесью…злобы? Ненависти? Яда?

–Не знаю. Улица для меня была и остается меньшей проблемой. Поверь, бывает гораздо хуже. Например, когда в детском доме озлобленные никому не нужные дети запирают друг друга в темных кладовках, без шансов на спасение. Или когда пьяные не могут поделить водку, а может и кого похлеще. Или же криминальные авторитеты развязывающие бойню из-за пустяков.

–Звучит мерзко – через-чур уверенно и гневно соглашается спортсмен.

–Знаешь, с тех пор, как папы не стало, мир изменился – добавляю неожиданно для себя самой.

–Твой отец был хорошим человеком. Я знаю.

–Эдвард, откуда ты можешь знать это? Еще вчера мы с тобой не здоровались, а сегодня ты говоришь мне такие вещи. В честь чего это? Кто тебя ужалил?

–Ты, вообще то – напоминает он, я краснею – Когда-то, очень давно твой отец помог мне, брату и родителям. Я был мальчишкой, но до сих пор помню, как он отказывался принять подарок за все благодеяния. Тогда я посчитал его сумасшедшим. Он так лихо все организовал, что не принять дар родителей, было верхом неприличия. Но он вернул коробочку со словами «право, не стоило». Я смотрю на озадаченную маму. Отец скулит, хуже Барона, упрашивая человека в простом полосатом свитере принять скромный дар в знак признательности. Мне интересно наблюдать за прокурором. Твой отец такой маленький, толстенький, с вороньим гнездом на голове. Он держит чемоданчик с инструментами, так словно там сидит джин. Его фуражка опасно накренилась, а он не замечает. Его сероватые усы легонько подрагивают, когда он оправдывается. Он неловко переминается с ноги на ногу, вручая маме ожерелье, отцу часы ручной работы. Уже тогда, он промышлял ювелиркой – замечает юноша с отстранённой улыбкой – Я смотрю на него с едва скрываемой обидой. Вдруг, он подходит ко мне, я смотрю на него с надеждой. Твой отец достаёт из своего непримечательно портфеля машинку. Машинку, о которой я мечтал! Моя благодарность не знает границ. Я кидаюсь ему на шею, и он, в отличие от моей те…, то есть моего отца, не отталкивает меня. В его объятьях столько тепла, любви, заботы. Мне становится любопытно, кто вызывает в нем столько эмоций. Я вижу, что он устал, только не понимаю от чего больше, от жизни или работы. Мне становится грустно. Не знаю как, но твой отец почувствовал это, он просто прижал меня к себе еще крепче, даря покой. Но все равно я не мог понять, почему он так отчаянно не принимал подарок. Тогда не мог, теперь могу – он замолкает.

Я слышу, как он сглатывает комок. У меня у самой те же чувства. Та же боль от мысли, что я больше никогда не смогу обнять папу. Вот также утонуть в его объятиях, чувствуя себя в безопасности. Забытое ощущение. Несбыточная мечта. Остались лишь воспоминания, и нескончаемые кошмары.

–Определенно, я знаю почему, он отказался.

–Почему же?

–Мне думается, он просто боялся за тебя.

–Боялся за меня? – переспрашиваю не веря.

–Да. Этот подарок был ключами от «ягуара», на котором ты ездишь. Тогда он, конечно, не мог признаться, кому отдаст железного коня, если примет коробочку. Теперь не сказал бы, по иной причине – он отводит взгляд.

Я вижу, как темнеют его глаза. Как напрягаются пальцы. Я понимаю, что Эдвард хочет сказать. В памяти всплывает раздавленная грузовиком машина. Внутри нее мой отец.

–Спасибо, что рассказал. Ой, чуть не забыла, с днем рождения! – кричу, вылетая на улицу.

Он не успевает понять, как я уже оказываюсь за воротами, игрива раскручивая ключи с пауком от обещанной квартиры. Я не сомневаюсь в этом по одной причине, к брелоку приклеена записка из двух слов: для Ви.

Последнее, что я вижу, ликующая толпа, обступающая его.

Пусть я и не поздравила тебя как следует, но, похоже, подарила гораздо больше, чем все это сборище. До завтра Эдвард. Завтра все встанет на свои места. Снова учеба. Снова немые приветствия. Снова Виолетта. Вот только этот день останется для нас особенным. Ведь сегодня мы впервые заговорили.

Глава 4. Лизи-девушка из прошлого.

Я захожу в битком набитый лекторий. Гвалт стоит такой, что описанию не поддается.

Я смотрю на девушку, что стоит за стойкой завкафедры. Она молодая. Возможно, моложе меня, но в ней есть что-то такое, что заставляет содрогнуться. Я изучаю ее еще пристальнее, еще внимательнее.

На ней обычный черно-белый костюм в клеточку. Простые туфли с открытыми носами. Простая сумка, перекинутая через плечо. Обычная прическа. Но есть в ней изюминка.

Она выжидающе смотрит на меня. Я здороваюсь. Мне хочется узнать кто она и откуда. Я ловлю себя на мысли, что эта особа напоминает мне девушку из далекого прошлого. Прошлое, которое должно остаться за семью печатями. Прошлое, которое стоило мне многого. Прошлое, которое я не хочу вспоминать. По край не мере не сейчас.

Боковым зрением я отмечаю, как она пожирает меня. В ней чувствуется страх. Меня напрягает это. Я пытаюсь вспомнить, где могла видеть ее, но не выходит. Она указывает на часы, а затем на парту. Похоже, она будет заменять Элину Дмитриевну Лаврушину. По необъяснимой причине мне это не нравится. Я присаживаюсь на свое место, в самом углу, на галерке. Не хочу быть в центре внимания. Никогда не любила, но как назло, меня всегда замечают.

Она смотрит на меня с любопытством, вычерчивая иероглифы на доске. Меня начинает раздражать ее чрезмерное внимание. Эдвард проходит мимо. Он тоже опоздал на пару. Я с удивлением отмечаю, как распухла его щека.

Кто его так и за что?

Мне становится стыдно. Я понимаю, он получил за вазу. Он принял удар, который предназначался мне. Я прикрываюсь блокнотом. В лектории холод настолько сильный, что студенты вынуждены сидеть в куртках, и то это не спасает. У большинства красные носы. С удивлением, замечаю, что у девушки на замене краснеют уши.