Река жизни - Владлен Шинкарев

Тревога, смешавшись с непонятным доселе мне чувством ответственности, заставила задуматься, аж на лбу пот выступил. Подавленность мою сразу заметила сестра и одобрительно вымолвила:

– Не подведёт, тётя, не волнуйтесь!

Тётушка, глядя на меня, сразу же стала нахваливать меня, а сама, видимо, ждала, что маманя станет расспрашивать об отце. Но маманя делала вид, что её этот вопрос не интересует, хотя она часто спрашивала, кто был в гостях, как мы проводили время, ездил ли я в гости к дяде Григорию. Тётушка подробно рассказывала о моих успехах в учёбе, не затрагивая пребывания отца в гостях: короткого, но яркого. Наконец тётушка объявила: сегодня у нас праздник и по этому поводу устроим банный день. Быстро на вечер распределили обязанности. Я стал готовить дрова для баньки, натаскал воды в котёл и возле баньки в бочки. Женщины заботливо стали готовить ужин, я же внимательно и ревниво наблюдал за матерью, улавливая каждое её желание. Воспитанный одной матерью без отца, я эгоистично воспринимал её потребность быть в курсе жизни отца. Она внешне не подавала вида, но я знал, что она до сих пор его любит. За приятной суетой как-то не заметили, что солнце село. Женщины заторопились в баньку, где уже была растоплена печь и кипела в котле вода. Я же остался сидеть под виноградным навесом ждать своей очереди и отгонять котов от стола. На душе было отрадно и в то же время уже охватывала грусть расставания, а неизвестность тревожила. Я встрепенулся, когда услышал громкий смех возле бани и всплеск воды. Распираемый любопытством, я вышел из беседки и стал подглядывать за их проказами. Голые, красивые женские тела по очереди ныряли в бочки с головой. Я силился понять и рассмотреть, где моя мать, так и не смог. Все были статные, фигуристые, с высокими грудями, мокрые волосы закрывали их лица, разобраться в этой красоте было невозможно. По телу нельзя было определить возраст хозяйки. А им тогда было: матери – 38; тётушке – 40 и сестре -16 лет. До конца не познавшие мужской ласки и внимания сохранили чистоту и преданность своей первой любви. После войны прошло уже 9 лет, а они до сих пор при такой красоте – одиноки: одна при живом муже, а другая по вине чужой чёрной силы. Я ещё долго сидел под навесом, дожидаясь таких красивых и дорогих мне женщин с одной мыслью; рассмотреть их красоту поближе. Моё терпение было на исходе, когда они как феи нарисовались перед моим лицом, восторженно приказывая:

– Иди купайся!

Всю блаженную мою идиллию они смазали мгновенно.

Когда я в баньку залетел, от густого и горячего пара чуть не задохнулся. Быстро искупавшись, прибежал назад под навес и за стол рядом с сестрой сел. Мать: сядь рядом со мной, я соскучилась! Не возражая, я пересел к матери, от которой исходил такой жар, что мог согреть не одного дитя.

– Ну рассказывай, что у вас здесь случилось. Отец тебя обидел?

И здесь тётушка, наливая себе и мамаше красного вина стала обзывать отца различными неприличными словами, при которых у нас с сестрой уши вяли. Маринка посмотрела на мать и вполне серьёзно:

– Мама, уймите свой пыл. Безусловно, твой брат бесстыжий человек. Зачем эту кралю привёз к нам, тем более знает, что у нас отдыхает Владлен.

Мать наклонила голову и тихо запела:

        Перед этой

        Жёлтой, захолустной

        Стороной берёзовой

        Моей.

        Перед жнивой

        Пасмурной и грустной

        В дни осенних

        Горестных дождей.

        Перед этим

        Строгим сельсоветом,

        Перед этим

        Садом у моста,

        Перед всем

        Старинным белым светом

        Я клянусь,

        Душа моя чиста.

Потом она упала на стол и заплакала. Тётушка подскочила к ней и стала успокаивать, я не знал, что и делать. Сестра взяла меня за руку и сказала:

– Пойдём погуляем.

Мы вышли за ворота, сели на лавочку, сестра обняла меня и нежно промолвила:

– Вот такая у нас – женская доля!

10. Повороты судьбы

Конечно, той заповеди Апостола Павла, которая послужила эпиграфом моей повести, я не мог тогда знать, тем не менее в мыслях я прелюбодействовал, и, когда пришло время расставаться, я отрывал сестру по живому от своего сердца. Мы шли на остановку все молча, стараясь не выдать грусти. Лишь когда автобус стал трогаться, я выскочил из него и на глазах у всех любопытных стал её обнимать и целовать, как бы стараясь сохранить о ней память хотя бы на своих губах. Я догадывался, что наверняка до весны следующего года её не увижу. Она попросила писать письма, а я опрометчиво дал обет, не представляя ещё тогда, какой на себя взваливаю тяжкий труд и мучения. Автобус уносил меня в город, оставляя в пыли станицу на неопределённый срок, неведомый ещё мною. Какая-та страшная пустота охватила меня, невольно закружилась голова. Я прислонил голову к плечу матери и выдал:

– Грустно!

Я ощутил запах пыли, который проник в салон автобуса, щекоча нос. Я еле сдерживал чих и только сейчас заметил: оказывается, я подрос! Через мгновение я стал примерять, насколько моя голова стала выше материнского плеча. И в это время услышал:

– Подрос! Подрос! Возмужал!

Я невольно подумал: от материнского глаза ничего не скроется, наверняка заметила в моих глазах грусть расставания, а возможно и тревогу. Мать, безусловно, давно поняла, каких трудов, какой борьбы стоило мне, чего ещё будет стоить, чтобы затушить пожар души, вспыхнувший от глаз сестры. Мать как никто знала, девушки и женщины прекрасны прежде всего глазами. Это их тайное оружие, способное ослепить и взять в плен самого искушённого мужчину.

Насторожено вытянув шею, выглядывая в окно автобуса, мать сказала:

– Сынок, вот живём совсем рядом с такой красотой и не ценим её. А где взять на это время, если с работы не вылезаю, чтобы лишь только прокормиться. За тобой соскучилась очень, я же никогда на такой большой срок тебя от себя не отпускала!

И действительно: я даже не смог припомнить хотя бы один случай, когда бы я уезжал в пионерский лагерь, или на худой конец ходил бы в туристический поход в горы, находящиеся совсем рядом; или ездил бы на море, хотя бы на экскурсию, уже не говоря о купании. Я завидовал всем своим сверстникам, кто уже искупался в Чёрном море.