Прощение и жестокость - Екатерина Политова

– Пойдем, – Лада вновь потянула его за руку.

Они дошли до районного парка, где сегодня было полно народу. Бизнесмены местного разлива открывали палатки с дешевыми аттракционами, где родители маленьких детей оставляли последнюю зарплату. Активизировались продавцы воды и мороженого, стоявшие под зонтиками близ тарахтящих генераторов для холодильников. Урны в парке уже были переполнены, и Петр положил обертку от мороженого сверху на кучу других таких же оберток.

Он почувствовал на себе чей-то взгляд и оглянулся. Среди толпы на него смотрел тот мужчина, которого он заприметил еще у киоска. Петр хорошо запомнил и мятую синюю футболку, и торчащие во все стороны каштановые волосы. Незнакомец сидел у фонтана, поглядывал на играющих рядом собак на поводках, попивал воду из бутылки. Когда их взгляды встретились, мужчина отвернулся, встал и пошел прочь.

– Любимый, ты чего? – отозвалась Лада. – Пойдем к пруду, хочу посидеть и посмотреть на воду. Так редко удается это сделать при свете дня…

– Да мы вообще с тобой редко в парки ходим, – ответил Петр, и они неспешным шагом двинулись дальше. Петр будто все еще чувствовал на себе взгляд того человека. Он несколько раз оглядывался, но вокруг были лишь счастливые семьи с кричащими и смеющимися детьми, влюбленные парочки и школьники, прогуливающие уроки.

– Смотри, малиновка! – Лада указала на сосну, где сидела на вид обычная, похожая на воробья птичка.

– Это ж воробей, все они одинаковые, – фыркнул Петр.

– Да нет же, малиновка. Как она здесь оказалась? Обычно они живут в лесу…

– С каких пор ты начала разбираться в птицах? Ты галку с вороной путаешь, – проговорил Петр, обняв завороженную птицей Ладу.

– Да мне Никита, бармен в кафе, рассказывал, как их отличить, – тихо отозвалась Лада.

– Никита? Его ж вроде Вова зовут? – спросил Петр, разглядывая толпу вокруг. Мимо пронеслась пара бегунов, за ними проехала тройка молодых велосипедистов. Ничего подозрительного.

– Нет, Никита, никакой он не Вова… – ответила Лада, повернулась к нему и посмотрела в глаза, а потом усмехнулась. – А может, и Вова, а?

– Я ваших сотрудников не знаю. Ваше кафе барменов меняет в последнее время чаще, чем официантов.

– Слава богу, что чаще официантов, я бы не хотела терять эту работу.

Они медленно двинулись вперед. Возле пруда негде было присесть: весь берег оккупировали гуляющие. И пьющие. На дальнем берегу кто-то умудрился поставить мангал, и дым доносился до Лады с Петром.

– Есть не хочешь? – спросил он.

– Нет.

Лада подобрала подол сарафана, села на свободный пятачок травы и вытянула ноги. Петр сел рядом и обнял ее за плечи. Им было очень хорошо сегодня. Спокойно. На эту долю секунды захотелось забыть все невзгоды. Все кредиты, ипотеки, проблемы с тем, что у них никак не получались дети и не хватало порой денег заплатить за квартиру. Забыть, что Петр не мог найти другую работу, а Лада иногда боялась идти на свою – порой клиенты слетали с катушек и начинали приставать к официанткам. Хотелось забыть о проваленных Ладой экзаменах на бюджет в вышку. А с дипломом дешевого районного техникума нормальную работу она найти не могла. Ничего этого сегодня не было. Только пустота, ветер, теплое солнце и любимая девушка.

Кто-то громко чихнул позади. Петр вздрогнул и оглянулся – тот же человек! Он сидел на скамейке и, зевая, листал газету. Кто в двадцать первом веке еще читает газеты? Этот мужчина его напрягал. Он преследовал их? Да с чего бы? Может, хочет украсть сумку Лады? Ах да, она ее не взяла. А может быть, он тоже решил просто прогуляться по парку в погожий денек? Может, он вовсе их не преследует, просто у Петра разыгралось воображение? ..

***

Август учуял их совершенно случайно. Казалось, ветер хотел, чтобы следопыт узнал о вампире, и принес ему запах через дорогу, когда тот, решив погреться на солнце, вышел на крыльцо со своим скудным обедом. Зачем какой-то мерзкий корень мертвой ивы, когда есть пачка острой лапши? Высыпаешь весь перец, съедаешь – и наутро бодр, весел и не болеешь. Хотя Бледная Змея смеялась над ним, говоря, что это помогает, возможно, только обычным людям, а следопыту ложка жгучего перца просто так от вампирьего укуса не поможет. Прогреет, возможно, но с ядом не справится.

От вампирьего духа лапша перестала быть вкусной. Чутье убивало аппетит, не давало спать. Не давало успокоиться, пока не найдешь жертву. Однако обед пришлось доесть. Август заприметил парочку напротив: возможно, запах исходил от них. На человека, поедающего лапшу на ходу, прохожие странно поглядывали, но лапша стоит денег и выбрасывать ее Август не собирался.

Парочка шла в парк. Запах был слабый, и Август никак не мог определить, кто из них его цель. Они прогуливались не спеша – расслабиться пришлось и ему, в особенности потому, что оружия при себе не было. Он же вышел поесть, а не поработать. В киоске в парке пришлось купить воды. От укуса бросало то в жар, то в холод, но за пару часов благодаря пойлу Бледной отек с руки спал, и хватило просто заклеить рану пластырем.

Он присел на холодный камень фонтана и вдруг встретился взглядом с парнем из парочки, за которой следил. Тот вылупился на Августа, словно у того на голове рога. Август лишь понадеялся, что парень смотрит на его футболку, в которой он пол-утра валялся на диване и, скорее всего, заляпал лапшой. Однако на всякий случай встал и направился будто бы вон из парка, а когда увидел, что парень расслабился, вновь принялся следить.

Оба счастливые – явный признак первого дня. Счастливый вампир только тот, кто недавно испил крови. И только тот, кто недавно вышел на солнце без ожогов. Август вспомнил: когда он их впервые увидел, парень ел мороженое. Значит, вампир – девушка. Придется как-то их разделить. Но у него с собой даже удостоверения нет. Что ж, не впервой. Главное, чтобы опять не перекинуло в затопленный контейнер с каким-нибудь украденным у почившего Анатоля артефактом.

Август осторожно огляделся и принюхался. Наверное, опять ловушка? Два вампира два дня подряд, когда вокруг такое затишье, – уж не смертельное ли совпадение? Нужно быть аккуратнее и, пожалуй, подстраховаться. Он достал из заднего кармана телефон и набрал номер.