Бездна Мурены - Михаил Сельдемешев

Реформе цен – гласность

Значит, из анабиоза бортовой компьютер вывел вообще всех, не только меня. Похоже, никто ни о чём не подозревает, ведут себя спокойно. Некоторые, правда, выглядят как-то странно, потерянно. Могу поклясться, что при аварийном отключении анабиоза ИИ напортачил с памятью не у меня одного.

Мимо деловито просеменил парень в очках с большими диоптриями. Заметив стоящего капрала, он притормозил и обернулся в его сторону.

– Вовка, тебя уже из надзорки выпустили? – Его глаза были искажены линзами очков так, что было непонятно, куда он смотрит.

– Друг, ты бы проводил меня до каюты, – Зенит старался говорить тихо, не привлекая внимания дроида № 1, переключившегося в режим сохранения энергии. – Я что-то слаб в ногах после анабиоза.

Парень кивнул, взял капрала под руку и повёл в сторону коридора, затравленно озираясь по сторонам. Перед ними внезапно выросла внушительная фигура санитара № 2.

– Паханов, снова пошёл в толчок и заблудился? – Санитар нетерпеливо постукивал резиновой дубинкой по ладони. – А этого овоща куда потащил? Ему в себя прийти надо.

Санитар грубо развернул парочку на месте своей могучей ручищей и погнал их в обратную сторону, подгоняя грубыми тычками резиновой дубинки между лопаток.

– Дроиды-то совсем разрегулировались, – шепнул Капрал на ухо своему спутнику. – Того и гляди первый закон робототехники нарушат – человеку вред причинят.

– Или даже второй закон Кирхгофа. Тогда нам вообще тут каюк, – шёпотом отозвался парень в очках, с опаской оглядываясь в сторону напиравшего сзади санитара.

– Без паники, всё приведём к норме, – успокоил его Зенит.

Подправляя траекторию пациентов дубинкой, санитар Николай завёл их в палату под номером три и, гордо помахивая резиновым атрибутом власти, отправился по своим делам.

– Вовку из надзорной выпустили! – радостно объявил парень в очках всем обитателям третьей палаты и прыгнул на одну из трёх свободных коек. Почти никто из присутствующих не выказал ни малейшего интереса.

– Ну, с пробуждением, коллеги. – Капрал приветливо улыбнулся. – Где моё место в этом отсеке?

Сурового вида мужчина, бережно обнимающий лежащую у него на коленях чёрную обувную коробку, молча указал рукой на одну из двух незанятых кроватей. Приглядевшись, можно было заметить, что на крышке коробки сделаны надрезы, похожие на зубы, и отогнуты забавные нарисованные глаза.

Первым делом Зенит заглянул к себе в тумбочку – бортового журнала там не оказалось. Он уселся на кровать. В его ряду у стены их было четыре, но со своей он мог видеть лишь три кровати. С этим порядок. А вот в ряду напротив, у окна – их четыре. Чётное количество одинаковых предметов мебели, это будет беспокоить. На кровати напротив лежал с закрытыми глазами, раскинув руки, парень ростом под два метра, не меньше. В габариты спального места тот не вмещался, и его здоровенные босые ступни, просунутые сквозь прутья кроватной спинки, торчали в проходе между рядами.

Капрал подошёл к нему, взялся на металлическую дужку кровати и слегка потряс. Двухметровый тут же открыл глаза и прищурился:

– Не заслоняй мне солнце, царь! – голос, раздавшийся из недр гигантского тела, оказался на удивление детским и звонким.

– Во-первых, не царь, а капрал. Во-вторых, есть предложение – эту кровать сдвинуть к проходу и развернуть. Твои ноги мешают свободно ходить. Плюс у иллюминатора останется нечётное количество, мне будет спокойнее спаться.

– Мне нужно солнце! – сопротивлялся верзила.

– Какое из них? – парировал Зенит. – Что-то я не вижу ни одного в иллюминаторе. Будем пролетать мимо – я тебя обязательно позову.

– Без солнца у меня нарушится фотосинтез! – продолжал упираться двухметровый.

– Вазенитов, да отстань ты от Бакровского! – вмешался со своей кровати угрюмый блондин с белёсыми усами. – Знаешь же, что бесполезно.

Капрал был вынужден вернуться на своё место ни с чем. Он сел и принялся внимательно разглядывать соседей, силясь вспомнить хоть кого-нибудь из них.

Запись № 6. У серьёзного мужчины с ранней проседью в волосах – спокойный и в то же время тяжёлый взгляд, в котором читается пережитое. Подозреваю, что пережили мы все, экипаж звездолёта, немало. Крепко сложён. Рука его, которая могла бы в давние времена сжимать меч или кузнечный молот, а ныне – мощный станковый бластер, сейчас нежно теребит холку детёныша крокодила. Хотя почему детёныша? Это же терамский чёрный крокодил с планеты Терамысла. Вполне себе взрослая особь. Суровый воин глядит на животное с невыразимой нежностью, как будто его больше вообще ничего не интересует. Правда, на тумбочке рядом с его койкой валяются фломастеры и бумага. Не исключено, что в анабиозе ему навязали безобидное хобби для сдерживания агрессивных инстинктов.

На соседней кровати лежит, уставившись в потолок, парень с золотистыми волосами. Лежит и похихикивает, не обращая ни на кого внимания. Быть может, именно ему посчастливилось восстановить память целиком, и он сейчас радостно вспоминает наши успешные операции.

А на кровати в самом углу отсека из-под одеяла затравленно выглядывает бедолага, которому анабиоз был явно противопоказан. Либо случилась какая-то неприятность во время задания. На его неестественно крупную голову, пристыкованную к туловищу посредством очень короткой шеи, натянута лыжная шапочка. Он трясёт в руках портативный радиоприёмник, то и дело поднося его к уху и напряжённо прислушиваясь. В попытках восстановить резервный канал связи совсем отчаялся – подносит приёмник к губам и с силой дует в него, словно стараясь выдуть злосчастную соринку, перемкнувшую контакты.

Капрал хмыкнул, хлопнул себя по коленям и встал.

– Не будем тянуть резину. Кто-нибудь помнит во всех деталях цель нашей миссии? Где мы находимся? Кто мы такие? – Он оглядел людей на кроватях.

– Вопросов слишком много! – в отчаянии воскликнул парень в очках после некоторой паузы. – И они чересчур глобальные!

– Хорошо, тогда по порядку, – Зенит поморщился, смекнув, что лёгкого пути не предвидится. – Цель нашей миссии?

– Айн-цвай-драй – таблетки принимай! – отозвался золотоволосый весельчак. – Они для здоровья полезны. И для бодрости духа.

– Нести людям добро. В этом наша цель. Правда, Виталик? – Суровый хозяин крокодильчика наклонился к своей обувной коробке и нежно потрепал её за картонное ушко.

В моменты, когда он обращался к питомцу, его твёрдый голос вдруг срывался на совершенно непотребное сюсюканье.