Бездна Мурены - Михаил Сельдемешев

– Откуда у оргабота родители, долбоёб! – едва слышно прошептал Дипер и добавил уже громче: – Теперь-то их точно осталось семеро.

Сорвавшееся с уст Командора ругательство было настолько для него нетипичным, что те, кого осталось семеро, на миг опешили, но тут же снова повернулись к окну. Р-Ната вели к машине.

– Куда его теперь? – спросил Штурман.

– Подальше в глубокий космос, – вздохнул капрал. – Оргабот мог бы и дальше совершенствовать своё мышление, вершить великие дела. Но вместо этого он приговорён к медленной мучительной смерти в космической пустоте. Наедине со своими грандиозными мыслями такого же космического масштаба.

Перед тем как сесть в машину, Р-Нат обернулся. Семь пар родственных глаз, полных сочувствия, смотрели на него из окна. Зенит поднёс к груди сложенную пальцами букву «О» (а вернее – цифру ноль) и ребром ладони второй руки словно перечеркнул ноль по диагонали.

– Нуль не разделить! – произнёс он.

Остальные тут же хором повторили сказанное и соорудили схожую фигуру ладонями. Отныне у «Нулевого парсека» был и свой командный жест, и девиз. Из-за плохого освещения во дворе больницы разведчики не могли видеть слёз, заблестевших на щеках оргабота.

– И всё-таки он смог бросить вызов бездушным пылесосам! – раздался голос Ровского, когда огни представительского автомобиля скрылись за воротами больничной территории.

– Пора теперь и нам, – едва слышно добавил О'Юрич.

?

Капрал уже давно объяснил сослуживцам, что деревья, наблюдаемые сквозь иллюминатор, ненастоящие. Голографическая проекция, облегчающая длительные межзвёздные перелёты и тоску космонавтов по родной планете.

Но сейчас их неподвижная листва приносила мучения и убивала всякую надежду на мало-мальское дуновение ветерка, который мог бы дыхнуть свежестью в душную палату через мелкую прорезь форточки. Злое июльское солнце выныривало после полудня, и лучи его, проникая сквозь громадное окно без занавесок, превращали третий барак в теплицу, а его обитателей – в увядающие овощи. Или даже в овощи, медленно запекаемые в духовке.

Запись № 32. Раздавленные невыносимой жарой разведчики неподвижно валяются на амортизационных лежаках сутками напролёт. Системы жизнеобеспечения уже не справляются. Звездолёт «Довженко-19» неминуемо подбирается к солнцу Безжизненной Зоны. Она уже распахнула пасть и обдаёт приговорённых носителей Знания своим обжигающим дыханием, готовится проглотить нас вприкуску с тысячами копропараллаксаторов, ежедневно устремляющимися в её ненасытную утробу со всех уголков Космосодружества. Мы слишком изысканная приправа для неразборчивого гурмана.

– Вот я сейчас примеряю на себя шкуру дерьма, которое транспортируют в Безжизненную Зону, и начинаю сомневаться в эффективности подобного мероприятия. – Повар сходил к тазику с водой, стоящему на табуретке посреди палаты, смочил там полотенце и вернулся на кровать, наложив мокрую повязку на лоб.

Раньше тазик использовался исключительно Биологом для подпитки своих «корней». Теперь же служил во благо всего спасающегося от жары экипажа.

– И в чём же неэффективность? – стало интересно Левапу. – Копропараллаксатор наполняется до отказа и неспешно дрейфует в ближайшую Безжизненную Зону по наикратчайшей траектории.

– Зачем фекалии вообще куда-то запускать? – Лыжников протирал мокрым полотенцем лицо. – Не проще их сжигать на месте, в володиевом реакторе звездолёта?

– Это опасно, – покачал головой Штурман. – Попадание метана и сероводорода в реактор чревато катастрофой.

– К тому же в копропараллаксаторе накапливаются не только отходы жизнедеятельности, – вступил в дискуссию капрал. – Но и любой мусор с корабля.

– А почему нельзя всё это тупо вываливать за борт? – поинтересовался Врач, обмахивающий себя снятой с подушки и намоченной наволочкой. – Космос-то бескрайний.

– Наша Земля когда-то тоже казалась необъятной, – заметил Зенит. – А теперь над макушками деревьев в её лесах возвышаются горы помоек, а по океану плавают острова из целлофановых пакетов.

– Человек – вот самый токсичный отход! – недовольно проворчал Биолог.

– Ты, Бак, прямо как наш бывший оргабот запел, – ухмыльнулся Шлемофонцев. – Космический вакуум ему пухом.

– И всё равно не понимаю, – продолжал терзать себя размышлениями Эндрю. – На кой чёрт на космических трассах создавать всю эту толкотню из мусоровозок.

– Ещё и мы у них путаемся под… – отвлёкшийся от чтения Дипер внезапно умолк, не сумев придумать – под чем можно путаться у летающих копропараллаксаторов.

С его вязаной шапочки «Atomic», которую он время от времени полоскал в тазике, сочилась вода. Капли стекали по лицу Командора, которое то ли от жары, то ли от плохого питания покрылось прыщами.

– А куда, кстати, О'Юрич подевался? – спросил Штурман, заметив на кровати сослуживца лишь одиноко нахохлившегося Виталика.

Бортинженер словно специально ждал, когда о нём вспомнят, и тут же возник в дверном проёме. Поверх его пижамы был накинут белый халат добровольного помощника санитаров, который явно жал О'Юричу в его широких плечах. Не успели разведчики остолбенеть, как Бортинженер подмигнул и украдкой сложил руки перечёркнутым нулём – фирменным жестом их отряда.

Следом за ним в палату вальяжно прошагал дроид № 2.

– Ну что, придурки космические, не сварились ещё тут? – Коля-Пылесос потряс лацканами халата в попытках охладиться. – Юрич вызвался в вашем бараке новым старостой. Посмотрим, как вы запоёте. Он вам не теннисный чистоплюй!

Николай расплылся в злорадной улыбке.

– Опять поперёк батьки назначили! – воскликнул Командор, часто моргая от стекающих на глаза струек воды.

Бортинженер чеканным шагом промаршировал до стенки, влепил Диперу подзатыльник, прошагал обратно, вытянулся перед санитаром, козырнул и по-строевому отрапортовал:

– Разрешите приступить к наведению дисциплины в отведённой мне казарме?

– Валяй, – хохотнул Коля.

– Не извольте сомневаться, ваше благородие! – О'Юрич щёлкнул пятками тапочек. – Для наискорейшей адаптации контингента прошу вверить мне плазмоштык, он же электрошокер, в количестве одной единицы! Дабы мерзавцы не вздумали ерундить!

Бортинженер энергично потряс в воздухе своим могучим кулаком.

– «Благородие», скажешь тоже, – смутился Второй санитар, но, судя по довольному лицу, подобное подобострастие пришлось ему по душе. – Пока обойдёшься свистком, а там поглядим.

Дроид Коля поспешил в ординаторскую, где можно было подставить свой перегревшийся корпус под струи воздуха, исходящие от вентилятора.

С этого дня в штрафном третьем бараке началась новая жизнь. Каждое утро, невзирая на жару, начиналось с физзарядки. Неумолимый староста раздавал команды и выполнял задания совместно со всеми. За неукоснительностью повторения упражнений также следил крокодильчик Виталик, который сидел на тумбочке, свесив картонные лапки. О'Юрич из разорванной простыни с кровати Р-Ната соорудил своему питомцу маленький халатик и фломастером написал на нём «ДППС» – Добровольный Помощник Помощника Санитаров.