Паника-upgrade. Брат Бога - Александр Мазин

Остров, который купил дядя Тенгиза!

А теперь здесь заправляют черные, которыми командует белый полковник с лошадиной мордой! Ценная информация. Только непонятно, что с ней делать.

– Для начала, – произнес Рейман, – ты напишешь письмо.

– Письмо?

Полковник сделал знак, и на колени ей лег планшет с листом бумаги и ручкой.

«Главное, чтобы Тенгиз не попал сюда! – подумала девушка. – Ему тогда будет так же плохо, как и мне. А я стану ненужной. Меня… просто убьют! »

По телу ее пробежала дрожь.

– Делай то, что я приказываю, и тебе не причинят вреда! – заверил ее Рейман. – А теперь пиши: «Мой дорогой…»

Неуверенной рукой Лора взяла ручку. Полковник неотрывно глядел на нее. Позади раздавалось посвистывающее дыхание Раххама.

«Похоже, у него был перелом носа», – пришла в голову Лоре неуместная мысль.

– Мой дорогой! Прости, что оставила тебя одного! – диктовал Рейман. – Но я знаю, что ты теперь вне опасности, а у меня дома приключилась беда. Люблю, целую, береги себя! Твоя Лора!

Появившийся из-за спины девушки Раххам взял листок и передал его полковнику. Тот прочел.

– Неплохо, – одобрил он. – Вижу: мы поладим.

«Хрен тебе! » – подумала Лора.

– Сержант, – произнес Рейман. – Отведи девушку в номер шесть. И распорядись, чтобы у нее было все необходимое. – И добавил на суахили: – Сейчас не до этой сучки, но она нам еще пригодится.

«Давай, давай! – злорадно думала Лора, выходя из гостиной. – Неужели ты думаешь, что Тенгиз не отличит мой слог от твоего, солдафон? »

Ей и в голову не приходило, что Рейман вовсе не намерен передавать написанное Тенгизу Саянову. Это был всего лишь очередной этап приручения пленницы.

Комнатка, которую отвели Лоре, была поменьше предыдущей. И обставлена победнее. Маленькое окошко было забрано решеткой. Лампа на потолке бросала вниз вертикальный пучок света. Еще здесь была узкая армейская кровать, черный письменный стол, явно принесенный из другого места, и обитый красной тканью стул.

Лора, которой все равно нечем было заняться, подергала ящики стола. Они были заперты. Все шесть. Но это не было препятствием, потому что Лора заметила ключ, торчащий в одном из замков. И ключ этот подходил ко всем ящикам. В этом девушка немедленно убедилась, открыв их один за другим.

Два ящика были пусты. В третьем лежал CD-диск. В четвертом – какая-то распечатка. Света было довольно, чтобы Лора могла читать.

Первая же страница заставила Лору забыть обо всем. Усевшись на кровати, она взялась за рукопись всерьез, и спустя несколько минут мурашки забегали по ее коже.

Прошло полчаса, час, два… Лора поглощала страницу за страницей. Она прервалась только один раз, чтобы завернуться в одеяло: ее бил озноб.

Девушка читала до самого рассвета, до тех пор, пока не добралась до последней страницы. И только тогда, закрыв утомленные глаза, девушка растянулась на узкой кровати, позабыв выключить свет. Прочитанное перевернуло ее мир. Если написанное – правда (а у Лоры не было сомнений в том, что это именно так), то происходящее с ней самой по сути совершенно незначительно. А вот то, что ждет ее в будущем на этом острове, станет потрясающе интересным! Лора не спала уже больше тридцати часов, но спать ей не хотелось. Несмотря на резь в уставших глазах. Какой там сон! Возможно, прямо сейчас, нет, не сейчас – ведь уже светло, – но следующей ночью произойдет нечто, после чего ни у этого полковника с лошадиным лицом, ни у остальных не останется ни времени, ни желания заниматься ею, Лорой Костровой. Девушка перевернулась на живот и посмотрела в крохотное оконце. Может быть, уже произошло?

Ждать – нелегко. Но она подождет. И Лора потянулась к разбросанным в беспорядке листам. Надо собрать их и положить обратно, чтобы никто, кроме нее, не смог это прочесть.

Рукопись вернулась на прежнее место. Лора была готова пожертвовать всей своей домашней библиотекой, чтобы узнать, отчего дневник оборвался на самом интересном месте.

Глава шестая

Власть зла

«Брат! »

Это было последнее, что услышал Тенгиз.

Зеленый туман стал голубым, затем – серебряным и наконец пропал, не оставив после себя ни вещества, ни цвета.

То был не сон. И не беспамятство. Тенгиз существовал, но не осознавал себя как человек. Или как что-то, что можно осознать или вообразить. Но тем не менее, он – был. И существовал. И смыслом, и плотью его существования было чувство. Чувство Любви.

Ни тела, ни сознания, ничего конкретного или определенного. Возможно, Тенгиз был сгустком серебряной водяной пыли, солнечным зайчиком, бликом, крохотным светлячком, чей огонек потерялся в сиянии. Сиянии настолько ярком, что лишь волосок отделял его от абсолютной тьмы. Любовь. Чувство, как и само слово, было всеобъемлющим. В нем были и безграничное доверие, и непередаваемая нежность, и абсолютная преданность. Все, что мог бы приписать этому слову человеческий разум.

Но было и то, о чем никакой разум не мог и помыслить. Ничего лучшего Тенгиз не смог бы пожелать. Ни в жизни, ни в посмертии. А если он умер, то, Господи, за какие великие дела удостоен подобного невыразимого блаженства?

Понимание того, что с ним происходит, пришло к Тенгизу внезапно. Где-то на задворках уходящего сознания, утраченной жизни и воли возникли два слова: Святая Молитва.

И еще: понимание, что эта Молитва – не его…

– Возьми его, Мякоть Жемчужницы, – произнес мужской голос на языке Древних. – Унеси его, но не трогай: он предназначен не тебе.

– Почему, владыка? – дрожащим от предвкушения голосом проговорила Древняя. – Почему? Я – жажду!

– Не тебе! – отрезал мужской голос.

Это было больше, чем слова. Мякоть Жемчужницы сникла и погасла.

– Он – вне твоей власти, – более мягко произнес ее господин. – И он, и его тело. Там, где он сейчас, нет ни тебя, ни меня. Но он – вернется. Но не для тебя. Рожденная-В-Радость соединится с ним, когда огонь вернется в его тело.