Сыщик, ищи вора! - Александр Бушков

На следующий год ушкуйники объявились под Костромой – примерно две тысячи человек на 70 ушкуях. Не ожидая для себя ничего хорошего, жители решили защищаться, и костромской воевода Плещеев вывел в поле пятитысячное войско… Ушкуйники его победили благодаря военной хитрости: разделили свой отряд надвое, половина укрылась в лесу, а когда завязался бой – ударила костромичам в спину. Костромичи бежали. Оставшийся беззащитным город новгородские удальцы грабили неделю, пытками выведывая у обывателей, куда те заховали ценности. Взяв немало пленных, отправились в Нижний Новгород и устроили там то же самое. Потом поплыли в Булгар (к тому времени уже звавшийся Казанью), где преспокойно продали тамошним «басурманам» своих православных пленников (у мусульман, кстати, существовал строжайший запрет продавать в рабство единоверцев).

Между прочим, командовали этой вольницей не какие-то выборные атаманы, а официально носившие звание воевод некие Прокофий и Смолянин. Ничего удивительного – чуть раньше, в 1365 году, когда ушкуйники отправились в очередной поход на Волгу, двумя сотнями кораблей командовали сразу трое воевод… Городов в том походе ушкуйники не грабили, ни русских, ни татарских, зато захватили немало татарских и армянских торговых кораблей, плывших с товарами, по злой иронии судьбы, как раз в Новгород. Но зачем платить за то, что можно взять даром? Товары забрали себе, купцов перебили вместе с женами и детьми, а корабли сожгли.

Кстати, уточню не без злорадства: воинство Прокофия и Смолянина кончило плохо. Очень уж разгорелся у них аппетит. Захватив в Казанском ханстве немало татарских пленников, они решили отправиться в ханство Астраханское и бросили якорь в порту его столицы, города Хаджи-Тархан (нынешняя Астрахань). И для начала потребовали у хана Салгея (Салчея) немаленькую дань. У хана не нашлось под рукой достаточно войск, чтобы схватиться со столь сильным отрядом, он и не пробовал задираться. Беспрекословно заплатил, сколько потребовали, потом за хорошие деньги купил захваченных в казанских землях пленников (чем безбожно нарушил упоминавшееся мной правило – пленники были его единоверцами). После чего с самым невинным видом предложил господам ушкуйникам за хорошее жалованье перейти к нему на службу – мол, ему такие удальцы ох как нужны. Ушкуйники, не ломаясь, согласились. Хан закатил им роскошный пир. Потерявшие бдительность новгородцы перепились вдрызг – халява же! Коварный хан позвал своих нукеров, и они перерезали ушкуйников всех до одного. Что называется, дешево и сердито…

Но ушкуйников оставалось еще немало. В конце концов они обнаглели до того, что с налету захватили, разграбили и сожгли столицу Золотой Орды, город Сарай…

Собственно говоря, на фоне царивших тогда нравов ушкуйники вовсе не выглядели какими-то извращенцами. Как и в случае с Балтикой, все так делали. Русские княжества, то и дело воевавшие друг с другом, поступали точно так же: безбожно грабили церкви в захваченных городах (порой рубя священников и монахов и насилуя монахинь помоложе), а захваченных пленников, таких же православных, продавали в рабство. Разбойничьи набеги за «закамским серебром» и на новгородские земли устраивали и москвичи. Нормальный уровень средневекового зверства, как выражался дон Руммата…

Однако была одна серьезная проблема: своими разбоями на Волге ушкуйники откровенно подставляли другие русские княжества, к этим разбоям не имевшие никакого отношения. До Новгорода татарским ханам было не добраться, да они особенно не разбирались, кто именно на них нападает – «урусы», и точка. И потому сплошь и рядом отыгрывались на совершенно безвинных – то в отместку за очередной налет ушкуйников перебьют русских купцов, не имевших к Новгороду никакого отношения, то устроят набег на Рязань, опять-таки непричастную к новгородским делам.

И русские князья (не только московские), и татарские ханы не раз отправляли в Новгород «ноты протеста», требуя пресечь разбои. Однако из Новгорода всякий раз отписывались стандартно: дескать, это все «робяты молодые балуют» и власти не в состоянии справиться с этим юным хулиганьем. Другими словами, и русским князьям, и татарам предлагалось поверить, что новгородское крутое боярство, располагавшее немалой военной силой (в том числе личной дружиной митрополита), не в состоянии было справиться с ватагой дерзких юнцов…

Никто и не верил, в общем. Разведка существовала уже в те времена. Было доподлинно известно, что разбойничают не просто «молодые робяты», а воины, прекрасно вышколенные опытными новгородскими воеводами (которые, как мы видели, сами порой руководили набегами), а хорошим оружием, доспехами, деньгами, провизией (да и самими ушкуями) пиратскую вольницу втихомолку снабжали новгородские купцы – за долю в прибыли.

К слову, лет через двести точно так же будет разводить руками официальный Лондон в ответ на многочисленные жалобы испанцев на английских пиратов, которые не только перехватывают испанские корабли, но и грабят в Южной Америке прибрежные испанские города. Ответ опять-таки был стандартный: это хулиганят отморозки и беспредельщики, не имеющие никакого отношения к английской короне, которая не в состоянии с ними справиться. Вот только как-то так получалось, что изрядная часть награбленных пиратами в Испанской Америке ценностей неведомо откуда оказывалась в казне английских монархов, иные из пиратов получали дворянское достоинство, а самый знаменитый из них, Генри Морган, как уже упоминалось, остепенившись, стал даже губернатором английской Ямайки – должно быть, как большой специалист по тамошним делам…

В конце концов часть ушкуйников решила, так сказать, пуститься в самостоятельное плавание. Они устроили этакое подобие знаменитой Тортуги, пиратской столицы Карибского моря. Захватили крепость Хлынов на реке Вятке – очень удобное было место, чтобы совершать набеги как за Обь в поисках «закамского серебра», так и плавать на Волгу в русские и татарские города да вдобавок перехватывать купеческие корабли. Новгороду эта крепость уже не подчинялась, в Хлынове всем заправляли выборные «ватаманы».

Знаменитый наш историк Карамзин по этому поводу ухитрился отмочить, иначе не скажешь, уморительную фразу: «Малочисленный народ Вятки, управляемый ЗАКОНАМИ ДЕМОКРАТИИ, сделался ужасен своими дерзкими разбоями…»

Демократия, ага. При такой демократии никакой тирании не нужно, пожалуй. А в общем, Карамзин в чем-то и прав – стоит устроить где бы то ни было разгул демократии, начнется такое воровство и разбой, что только успевай прятаться…

Хлыновская «демократия» (хотя в народе тамошних обитателей именовали гораздо непригляднее – «хлыновские воры»), эта русская Тортуга благоденствовала более ста лет. Чтобы покончить с этим пиратским гнездом, на Хлынов не раз ходили войной и московские воеводы, и татарские ханы, но крепость всякий раз успешно отбивалась, продолжая рассылать во все стороны пиратские флотилии.

Покончить с Хлыновым удалось только в 1489 году – чуточку забавно, но с помощью русско-татарского братства по оружию. Отец Ивана Грозного, великий князь Московский Василий III (сам нрава отнюдь не голубиного), договорился с казанскими татарами, для которых Хлынов, как и для русских, давненько был костью в горле. И к Хлынову подошло немаленькое, числом в 64 000 человек, объединенное войско – москвичи во главе с воеводой и казанские татары под командой хана Урака. Обе армии имели категорический приказ: без победы не возвращаться. На сей раз после долгой осады и нескольких кровопролитных штурмов «русскую Тортугу» все-таки взяли. «Ватаманов» перевешали тут же, на месте, остальных расселили по городам Московского княжества. Правда, часть «хлыновских воров» (надо полагать, самые предусмотрительные) сумела бежать еще до того, как окончательно сомкнулось кольцо осады, и основалась на Дону, где, по некоторым сведениям, занялась прежним ремеслом, хотя уже без прежнего размаха (некоторые исследователи считают, что именно хлыновцы были предками донских казаков).