Сыщик, ищи вора! - Александр Бушков

Подробно рассказать о «трудовой деятельности» воров и разбойников раннесредневековой Руси не представляется возможным – из-за скудости информации. Зато известно, что уже в те времена было подробно разработано то, что сегодня именуется оперативно-разыскными мероприятиями. Вот интересный пример касательно обысков. Полноценной уликой, позволяющей тащить хозяина в суд, могла служить только та вещь, что была найдена в запертом сундуке, ключ от которого имелся только у хозяина. То, что открыто лежало, скажем, на столе или подоконнике, будь оно хоть трижды краденое, пусть даже имелся потерпевший, с первого взгляда признавший свое добро, уликой не считалось вовсе и основанием для привлечения к суду служить не могло. Должно быть, и в те времена судьи прекрасно понимали, что производящие обыск могут сами что-нибудь подбросить. И, надо полагать, подбрасывали – иначе почему появилось это правило касаемо улик?

О более поздних временах, о коих гораздо больше информации, мы поговорим в следующих главах. А пока что речь пойдет о вполне реальном, невыдуманном отставании Руси от Европы.

В чисто криминальной сфере. Русь практически не знала такой разновидности уголовников, как знаменитые «бароны-разбойники», которыми тогда кишмя кишела вся Европа. Означенные элементы (сплошь из благородного сословия) возводили хорошо укрепленные замки в подходящих местах и делали оттуда разбойничьи вылазки, грабя все, что движется по дорогам и плывет по рекам. Очень многие из них ни баронских, ни иных титулов не имели вовсе, но в европейской истории вся эта многочисленная криминальная публика осталась под собирательным названием «бароны-разбойники».

Развлекались они подобным образом несколько столетий. По весьма существенной причине, крайне облегчавшей им жизнь: крайней и повсеместной слабости королевской власти и, соответственно, отсутствия сильной полиции и регулярных войск. Германия, пышно именовавшаяся тогда Священной Римской империей германской нации, состояла из трехсот пятидесяти больших и маленьких королевств, герцогств, графств, баронств, вольных городов, владений церковных иерархов и просто «вольных» рыцарей, никому не приносивших вассальной присяги. Императора выбирали знатнейшие магнаты, и власти у него, как бы поделикатнее выразиться… в общем, практически и не было. В своих владениях каждый был сам себе император – что, как легко догадаться, наведению порядка способствовало мало, точнее, вовсе не способствовало.

В Польше уже во времена не выборных, а наследственных королей разгульная шляхта успела придумать поговорку: «Шляхтич в своем огороде всегда равен воеводе». И развлекалась как могла. Учитывая, что «полноценными» людьми шляхтичи полагали только себя, а всех остальных считали «быдлом» (не только крестьян, но и прочих недочеловеков вроде купцов), благородные паны не видели ничего зазорного в том, чтобы ограбить на большой дороге проезжего торговца, не важно, жида клятого, немца поганого или своего соотечественника, не обремененного гербом. Да вдобавок сплошь и рядом иные, располагая немалой силой в виде вооруженных гайдуков и прихлебателей из мелкой, практически нищей шляхты, нападали на более слабых соседей, отхватывали земли, угоняли скот, хапали все, что не прибито и не приколочено (да и то, что прибито, могли отодрать). Этот увлекательный народный обычай сохранялся практически до краха Речи Посполитой в конце XVIII века, чему в немалой степени как раз и поспособствовал разгул шляхетских вольностей…

В Испании дело обстояло не лучшим образом. Собственно говоря, не было еще никакой такой Испании. Значительную часть будущего Испанского королевства еще занимали басурмане-мавры, а на оставшейся существовало сразу несколько невеликих монархий. Сплошь и рядом королей там опять-таки выбирали знатнейшие магнаты и тут же, на церемонии, чтобы новоиспеченный владыка слишком много о себе не возомнил, напоминали, что он – первый среди равных, и не более того. Для чего была даже разработана специальная формула, которую королю зачитывали вслух – чтобы не отпирался потом, будто не знал. Так что и те места кишели разбойниками, представлявшими серьезную проблему даже после того, как мавров вытеснили с Пиренейского полуострова и Испания стала единым королевством. Те, кто читал «Дон Кихота» Сервантеса (конечно, сокращенное, детское издание, я не встречал читавших о разбойнике Роке Гинарта, к которому попадает в плен главный герой (между прочим, Роке Гинарт, как и Терпин, личность историческая). А потому нет ничего удивительного в том, что пышнее всего «плутовской роман» расцвел как раз в Испании. Только веку к XVII испанские короли крайне жестокими мерами чуть ли не полностью извели разбой на дорогах – но я об этом уже писал в другой книге и повторяться не стану.

Италия… Опять-таки была раздроблена на немалое количество мелких королевств, герцогств, олигархических республик и просто городов-государств. Благодаря чему разбой на дорогах процветал практически до второй половины XIX века, но и после объединения Италии в единое государство путникам приходилось невесело…

Средневековая Франция являла собой некое подобие лоскутного одеяла: кусочки королевских владений-доменов причудливым образом перемежались со множеством полунезависимых (а фактически подчинявшихся французской короне чисто номинально) феодальных владений. Некий барон-разбойник цинично построил замок едва ли не у самых городских ворот Парижа – и увлеченно занимался «проверкой на дорогах»: что везем, добрые люди?

Англия, несмотря на то что была единым государством (без Шотландии, правда), тоже не являла собою образец законности и порядка. Еще в 1215 году самые знатные и влиятельные бароны, собрав войско, незадачливого короля Иоанна Безземельного буквально вынудили подписать так называемую Великую хартию вольностей (она же – Магна Карта). Тот, кто решит, что речь там шла о вольности для всех англичан, глубоко ошибется. Все содержание хартии в основном сводилось к тому, что баронам предоставляются вовсе уж запредельные привилегии и льготы – и письменно провозглашалось их законное право начать войну против короля, вздумай он эти привилегии в чем-то ущемить. В результате появились целые области, жившие не по закону, а по беспределу (но об этом интересном явлении я подробно расскажу чуть позже).

Одним словом, «баронами-разбойниками» Европа кишела. Беспредел порой происходил вовсе уж законченный: в августе 1248 года двое немецких рыцарей заявились в гости к своему старому доброму знакомому, такому же рыцарю, но, вместо того чтобы, как старым друзьям пристало, посидеть за бутылочкой, преспокойно ссыпали себе в карманы все драгоценности хозяйки дома, а самого приятеля уволокли с собой и больше года держали в подвале, пока он не собрал немаленький выкуп…

Так вот, на Руси не было ничего, отдаленно похожего на разгул «баронов-разбойников», – вот в этом, как уже говорилось, наши предки безнадежно отстали от «цивилизованной» Европы. (Междоусобные войны между русскими княжествами не в счет, это все же совсем другое. ) Русские летописи зафиксировали один-единственный пример, который можно сравнить с деятельностью «баронов-разбойников»: жители Червонной Руси (как в раннем Средневековье именовалась Галиция) «согнали со «стола», то есть трона, своего князя Владимира (за вовсе уж фантастические пьянство и разврат, далеко выхлестывавшие за любые тогдашние рамки) и назад пускать ни за что не собирались. Оставшись «безстольным» и решив, что жить как-то надо, князь Владимир (титул-то за ним оставался, не было процедуры, способной «разжаловать» князя, что бы он ни наворотил) собрал самую натуральную банду из любителей легкой жизни и принялся гулять по Галиции, грабя все, до чего мог дотянуться. По свидетельствам русских летописей, эта шайка «тащила на блуд» женщин, не делая разницы меж девицами и замужними, убивала священников прямо во время богослужения, ставила коней в церквах. Как именно закончил свои дни этот субъект, мне неизвестно, но вряд ли покойно и мирно, в собственной постели…