Безмолвная - Ремигиуш Мруз

Роберт вынул вино, налил себе и опорожнил полный бокал двумя большими, быстрыми глотками. Потом возмущенно спросил:

– Сколько раз мы будем возвращаться к одной и той же теме?

– Она спросила, а я просто…

– Ты ведь знаешь, что я не люблю нежданных гостей!

– Знаю, но это же касается работы. Мы всё быстро обсудим в моем кабинете.

– Нельзя было встретиться в баре? – Роберт отвернулся, но я успела увидеть, как в его глазах вспыхивают один за другим гневные огоньки. – Тебе там плохо? – снова начал заводиться он.

– Нет, но я не хотела лишний раз причинять тебе расход.

– Какой расход? По крайней мере это стоит меньше, чем терпеть присутствие в доме чужого человека.

– Она – твоя сотрудница, Роберт…

Он так неожиданно шагнул ко мне, что я невольно отшатнулась. Обычно это было признаком начинающейся разборки. Однако на этот раз Роберт вовремя сдержал себя.

– Мы не станем сюда входить, – примирительно сказала я, окинув взглядом зал, совмещенный с кухней. – Сразу пойдем наверх.

Роберт не отозвался. Несколько секунд спустя яростно глянул на меня, и я испугалась, что он вот-вот утратит над собой контроль, ударит меня – и тогда возврата уже не будет.

Но сейчас меня беспокоило не то, что может дойти до рукоприкладства, а что я не могу отменить встречу. Может, он сам позвонит Клизе и скажет, что я себя плохо почувствовала? Подобные сценарии мы разыгрывали уже не раз.

Роберт сделал очередной шаг ко мне, как вдруг раздался сигнал следящей системы, извещающий о том, что кто-то появился у ворот. Мы молча посмотрели друг на друга.

– Можешь отправить ее восвояси, – сказала я неуверенно.

– Сейчас? – он фыркнул. – И что ты ей скажешь?

– Я не обязана ей ничего объяснять.

– Нет, – холодно заключил Роберт. – Пусть войдет.

Он сам отворил калитку и уселся на диване, незаметный из коридора. И сидел молча, когда мы с Йолой поднимались на второй этаж.

Я думала, что Клиза поведет себя точно так же, как и другие гости, посетившие нас в первый раз, – бесконечно будет все разглядывать, выдавая многочисленные комплименты и ахи-охи восторга. Одних изумляла картина, открывающаяся взору из зала через почти полностью застекленную стену. Другие восхищались множеством книг на полках, которыми была уставлена просторная лестничная площадка.

Однако Йола прошла в мой кабинет, словно ничего не заметив. Заговорила лишь внутри, усаживаясь за маленький столик под большими окнами, встроенными в крышу дома. Кроме столика в кабинете находились мой письменный стол, несколько стульев и небольшие книжные стеллажи.

Она оперлась на столешницу локтями и нервно потерла лицо ладонями, оставив на щеках красные следы. Потом глянула на меня так, что стало понятно – через мгновение я услышу нечто неприятное.

– Мне просто не верится, – начала Клиза. – Чудовищно запутанное дело!

Я села рядом с ней.

– Что нарыла?

– В общем-то, не я, а сам Верн.

Я приподняла брови.

– То есть Вернер, – уточнила Йола и, взмахнув рукой, продолжила: – Мы пришли к этому совместными усилиями, но инициировала все Ева.

– Что конкретно?

Йола поудобнее уселась на стуле и откашлялась.

– На том снимке, который, к сожалению, кто-то удалил с фанатской страницы, Ева была в майке, не имевшей ничего общего с «Фу файтерс».

– Хм…

– Это был их концерт. А она была в футболке с названием другой группы.

– Ну и что?

– Только то, что это привлекло мое внимание. Верн покопался немного в памяти, я помогла ему, и мы установили, что на майке были «Наталья Гутьеррес и Анжело».

– Ни о чем не говорит…

– «Лучшие дни», – подсказала Йола.

– Тоже ни о чем не говорит.

– А должно бы. Потому что это было громкое дело.

Я посмотрела на нее, слегка напряженная, поскольку боялась, что когда мы перейдем к основному, Роберт постучит в дверь, извинится перед Йолой и сообщит, что по какому-то поводу нам с ним нужно уйти. На какое-то время он придержал эмоции, но я достаточно хорошо знала своего мужа и то, что надолго его выдержки не хватит.

– Наверняка ты слышала о РВСК, – бросила Йола.

– Слышала. Некоторое время назад они заключили непрочный мир с правительством Колумбии.

Я знала об этом революционном партизанском движении благодаря тому, что одно время все СМИ громко трубили о мире, установленном в 2016 году после 50-летней кровавой гражданской войны в Колумбии. Она унесла жизни более 200 тысяч человек, а 5 миллионов стали беженцами. Сыгравший главную роль в достижении мира душ Сантуш получил за это Нобелевскую премию. Но дело запомнилось мне по иной причине.

Колумбийцы должны были утвердить мир с помощью референдума, но ничего не получилось – из-за недостаточного количества необходимых голосов. От мира отказались потому, что, согласно договоренности, некоторые преступники остались бы безнаказанными за свои кровавые дела. Это решение было нерациональным, но мне почему-то понравилось.

– Замечательно! – сказала Йола. – В таком случае достаточно и того, что я расскажу тебе о самом главном.

Я жестом поторопила ее, все так же настороженно косясь на дверь.

– В две тысячи десятом году колумбийские силы специального назначения утвердили операцию по налетам на базы РВСК, – продолжила Клиза, выпрямляясь. – Во время одного из них ставилась задача отбить заложников, пребывавших в заточении почти десять лет. Но нужно было заранее поставить их об этом в известность.

– Зачем?

– Потому что боевики РВСК сразу расстреливали заложников, едва лишь узнавали или подозревали о намерениях правительства их отбить.

– Понятно.

– Перед командовавшим акцией полковником Эспейо встала проблема. Надо было тайно сообщить заложникам, чтобы те ждали помощь и готовились к побегу. Десять лет с ними не было никакой связи, а любая информация, даже зашифрованная, быстро становилась известна партизанам.

Я кивала, надеясь, что Клиза поторопится.

Военный решил привлечь специалиста-маркетолога Хуана Карлоса Ортиза, которому нужно было испытать новый метод передачи информации.

– И что он использовал?