Дочь ведьмы - Франсин Тун

К Анджеле подбегает собака, дышит часто и тяжело.

– Сидеть, – командует Анджела, протягивая руку к корзине. – На этот раз ты меня не обманешь.

В свете кухонной лампы ее лицо кажется абсолютно чистым, лишенным всякого макияжа, если не считать помады коричневого оттенка и толстых фиолетовых очков. У Анджелы любопытный взгляд – кажется, она из тех, кто любит подсматривать за жизнью соседей.

– Не забудьте вымыть руки, прежде чем приметесь за сладости, – говорит она детям, которые гладят собаку. – В той книжке написано, что раньше вместо тыквы использовали репу, так-то вот, – продолжает она, кивая на репу, которая лежит на столе. – Вырастить ее было непросто, скажу я вам. Немалых трудов стоило. – Она подходит к вишнево-красному чайнику. – Кто будет чай?

Билли увлекся собаками и не реагирует на приглашение.

– Можно мне чашечку, пожалуйста? Анджела, зачем они выращивали репу? – тихо спрашивает Лорен.

– О, не знаю, это ведь было давно. Еще до того, как стали выращивать тыквы. Погоди. Я приготовила для вас другие лакомства. – Она стремительно идет к кладовой.

– Анн-Мари, а ты? – говорит Лорен. – Надолго вернулась сюда?

– Гм… Не знаю, на несколько дней. – Анн-Мари, не поднимая глаз, продолжает обрабатывать тыкву.

Анджела возвращается к столу с коробками из-под мороженого, которые она использует как контейнеры. Поправляя очки, она снимает крышечки; внутри видны шляпки из маршмеллоу [2 - Речь идет о традиционном шотландском угощении, которое называется top hats: маршмеллоу, кекс, глазированные шоколадные конфеты обмакивают в молочный шоколад, получается угощение в виде шляпы. ] и меренги.

– Счастливого Хеллоуина!

Лорен откусывает кусочек от шляпки, размазывая по щеке струйку помады.

Мамы Билли нигде не видно. Дети возвращаются, переходя дорогу, и поднимаются наверх, мимо дома Вейри. У телефонной будки машины нет, но, когда они добираются до дома Билли с толстыми каменными стенами, Лорен замечает отцовский пикап на подъездной дорожке. Его двигатель урчит, а фары отбрасывают свет на гравий. Она подходит к машине и прижимается лицом к холодному стеклу. Льюис, уже переставший хныкать, сидит рядом с Кирсти на пассажирском сиденье. Льюис дергает мать за руку. Та ловит взгляд Лорен и пытается открыть дверцу.

– Вот и я, – говорит она, выходя из машины. – Не беспокойся, Найл, все в порядке.

Она спешит в дом, таща за собой Льюиса.

– Зайди к нам на минутку, – просит она Лорен. Девочка ступает в ярко освещенный коридор дома Билли. – Думаю, ты тоже можешь взять несколько, – говорит Кирсти сыну, насыпая из пакетов пригоршню шоколадных конфет «Фреддо» и «Свиззелс Мэтлоу».

– Спасибо, Кирсти, – благодарит ее Лорен, высыпая конфеты в свое тыквенное ведерко.

– Тогда до завтра! – отвечает Билли, поворачиваясь к лестнице. – Хочешь снова поработать над хижиной?

– Пожалуй, – отвечает Лорен. – Пока, Кирсти.

Лорен проходит мимо растущих у дома платанов, их сухие листья тихо шуршат, словно разговаривая друг с другом. До нее доносится плаксивый гитарный рифф, и девочка различает силуэт отца в машине.

По пути домой Найл спрашивает дочь:

– Что тебе подарила Анджела?

Его подбородок вздернут вверх, словно вопросительный знак.

– Шляпки из маршмеллоу.

– Боже правый… шляпки…

Он потирает щеку тыльной стороной ладони.

– Папа! Ну что в этом такого? !

Он всегда иронизирует над Анджелой. Но ведь она по крайней мере мне хоть что-то приготовила, мелькает в голове у Лорен.

– Да шучу я! Пытаюсь заставить тебя улыбнуться. Ты уже совсем как подросток. – Лицо у отца совершенно не выражает эмоций. Так часто бывает, когда он смотрит вперед на дорогу, но Лорен научилась распознавать отцовское настроение, тонкую грань между гневом и иронией, как сейчас.

Они молча слушают рок-радио. Впереди одна и та же однообразная черная дорога, фары то и дело высвечивают выбоины и щебень. Потом сбоку вновь мелькает тот указатель…

Затем появляется что-то белое, и на дорогу выбегает фигура… Фигура женщины.

– Чтоб тебя! – Найл давит на тормоза и еще сильнее вцепляется в руль, но машину заносит. Сосны совсем близко мелькают за окном, доносится крик, но Лорен кажется, будто кричит не она. Она слышит стук веток о стекла, пронзительный визг шин и голос Стивена Тайлера…

В наступившей тишине она замечает, что тыквенное ведерко упало вниз, а фруктовые конфеты перекатываются между банками и клоками собачьей шерсти на разодранном ковролине. Лорен поднимает голову и смотрит вперед, не замечая качающийся туда-сюда, словно метроном, освежитель воздуха. Когда Найл заводит мотор, женщина вновь мелькает за стеклом. Когда он выезжает на дорогу, из динамиков доносится «Я не хочу ничего пропустить», и свет фар выхватывает ее, сидящую неподвижно, словно притаившийся заяц, с мертвенно-бледным лицом.

– Опять та женщина, – говорит Лорен.

Приглядевшись повнимательнее, она понимает, что слово «женщина» не совсем уместно. Уж слишком она молода. Девушка скорее, да и то с натяжкой. Может быть, ей столько же лет, сколько Анн-Мари и Диане. Ну, или она все-таки постарше… Но всего на несколько лет. Трудно сказать.

Отец, кажется, не слышит ее, но потом тихим голосом говорит:

– Я знаю, кто это.

Он выключает свет, и теперь можно различить завязанные в пучок светлые волосы. Девушка-женщина встает и делает неуверенный шаг в их сторону. Халат полураспахнут, он ей явно не по размеру. Девушка очень худая, к тому же босая. На ногах у нее видны темные ссадины.

– Да что с ней такое? – недоумевает Лорен.

Найл хмурится, уткнувшись в свою большую ладонь, словно пытаясь прикрыть все лицо.

– Она… не может нормально ходить, – говорит Лорен.

На молодой женщине нет ничего, кроме халата. Лорен никогда раньше не видела столь обнаженного человека. Ей становится страшно. Она подтягивает ноги на сиденье к груди и упирается коленями в подбородок.

– Папа? ..

Они ведь должны ей помочь. Она точно знает, что должны…

Женщина тем временем уже доковыляла до капота машины, и в свете фар ее тень растянулась по дороге. С обеих сторон дорогу обступили черные сосны.

– Все в порядке, милая, не беспокойся. – Найл ерзает в кресле, плотная куртка шуршит о спинку сиденья. – Побудь здесь.