Бог бабочек - Юлия Пушкарева

Хотя образ и без того жирной лапши, поливаемой майонезом, слегка пугает меня, приношу из кухни пухлую упаковку. Когда ты подносишь её и к моей порции, улыбаюсь и качаю головой.

– Спасибо, я лучше без. Слабенький желудок.

Укоризненно вздыхаешь.

– Эх, всё-таки никогда ты не была настоящим студентом! Самое идеальное – это дошик с мазиком и нарезанной сосиской. Вот это просто мм! .. – (Зажмурившись, по-гурмански щипаешь воздух – на какой-то итальянски-французский манер). – Слабенький желудок, не слабенький – всё равно тебе спасибо скажет.

Давлюсь смехом, обжигаясь горячей лапшой.

– Ну да, звучит как-то… И чуть противно, и соблазнительно. Возможно, когда-нибудь решусь.

– Противно? Дурочка ты, Тихонова… – с полминуты молчишь, глядя куда-то мимо меня, в темноту за окном. – Как добралась-то? Как сто тысяч пересадок?

– Всё хорошо. И совсем не сто тысяч.

– Да всё равно… Измучилась, наверное.

– Нет. Мне даже понравилось к тебе ехать. – (Не знаю, признаваться ли про Грааль. Вряд ли стоит: в твоих глазах я и так уже достаточно сумасшедшая). – Горы ваши, леса… Настоящее путешествие за сокровищем.

– За сокровищем… – (Улыбаешься – не могу понять, едко или просто грустно – и доедаешь лапшу. Ты всегда ешь довольно аккуратно, но как-то очень вкусно и заразительно. Мне нравится ужинать с тобой – давно утраченный тёплый уют. Так же уютны, наверное, только трапезы с мамой). – Ольга твоя про меня случайно не спрашивала?

– Таксистка? Спрашивала. Всё стандартно: офицер ли, контрактник ли… Не переживай, я ничего лишнего не сказала.

Дёргаешь плечом.

– Так я же вроде говорил, что не против. Сначала и сам метался, но…

– Ну, мало ли: слухи.

– Да плевать на слухи! Здесь только этим все и живут… Ты, не ты – всё равно какая-нибудь грязь да выдумается. – (Подливая себе коньяка, киваешь на мою кружку). – Ты совсем не пьёшь.

– Пью-пью! – (Поспешно делаю несколько мелких глотков; по жарко-щекочущей слабости, быстро охватившей тело, понимаю, что это было ошибкой). – Да, ты рассказывал мне. Но всё-таки…

– Рассказывал, но ты вряд ли осознаёшь, насколько тут всё мерзко! В здешнем менталитете. – (Менталитет – ещё одно твоё любимое слово. У тебя оно значит гораздо больше, чем вообще в языке: нечто вроде духовно-интеллектуального облика и образа жизни сразу). – Иногда, знаешь, кажется, что людям тупо нечем больше заняться – только обсуждать, кто с кем трахается.

– Ну, может, так и есть? – робко вставляю я. – Здесь ведь и правда, видимо, нечего делать в свободное время. Глушь есть глушь, хоть и живописная. А мыть кости всегда увлекательно, особенно людям такого круга.

– Кто, когда, как именно… То смешно, то отвратно! – (Говоришь всё быстрее и нервно жестикулируешь: опьянение подкрадывается к нам обоим, и есть что-то иллюзорно-волшебное в предвкушении каждого следующего шага. Комната будто становится светлее и ярче; я допиваю свою кружку до дна). – Вот представь: женился я, к примеру. На любой женщине – неважно. Ну, пускай на тебе. – (Внутри что-то сладко вздрагивает – но я киваю, стараясь сохранить невозмутимый вид). – А тут один мужичок в посёлке – ну, видела же посёлок, да? .. тут прямо сразу за забором он начинается, у меня вон балкон на него выходит, – один мужичок продаёт молоко. Домашнее, в смысле: корову держит. И вот говорю я жене: ты сходи к нему, купи молока пару банок. Пока я дежурю в смене, допустим. Она идёт, покупает – ну и, естественно, на пять-десять минут заходит к нему в дом. Правильно? Правильно. И, как ты думаешь, что мне могут сказать на следующий день? .. – (Выдержав драматическую паузу, хлопаешь в ладоши). – Что он её выебал! Ещё и подробно распишут, как именно! Со ссылками на источники: он, мол, прихвастнул тёте Люсе, а тётя Люся работает в столовой и рассказала какому-нибудь прапорщику, а этот прапорщик передал – ну, неважно, пускай Шилову. А Шилов есть Шилов, сама знаешь.

– Это который у вас, эм, местный дурачок?

– Ну да, да! Хорошее определение… В общем, Шилов подходит ко мне с вот такущими от любопытства глазами и выдаёт: слушай, а правда, что Петрович жену твою того? .. И это будет так спокойно – как будто спросит, который час. Вот отвечаю! И что говорить? ! Будь я в нормальном месте, в адекватном социуме – в универе, например, – он бы просто получил по роже. По крайней мере, психологически. А может, и буквально – потому что отвечать надо за такие слова. Мужчина должен это понимать! Здесь – нет. Абсолютно никаких границ, никаких принципов. Никаких табу. Если я заору в ответ на Шилова или хотя бы потребую, чтобы он извинился, – прав будет он, а не я. Понимаешь? Вот что добивает! – (Жадно пьёшь ещё). – Я долго не мог это принять… Да что там – и сейчас не совсем могу. Вроде и стараюсь с юмором относиться, а вроде и…

Растерянно замолкаешь.

– Думаю, и не надо принимать, – осторожно, но твёрдо говорю я. Твёрдость, правда, даётся непросто: меня потихоньку продолжает «уносить». И ещё – трудно рассуждать здраво, глядя, как блестят твои губы, влажные от коньяка с колой. Наверное, сейчас они сладкие на вкус. – Иначе есть риск со временем стать таким же, разве нет? Я понимаю, что сложно, но… На твоём месте, наверное, пыталась бы как-то абстрагироваться. Если людям нравится жить по-свински, ты не сможешь им помешать.

Ухмыляешься, чиркнув по мне зелёным лезвием взгляда.

– Как это не смогу? ! Я же бог, Тихонова – забыла? – (Смеёшься коротким бесшумным смехом – с той же горькой, пугающей меня самоиронией. Ты нечасто смеялся так раньше). – Я должен наставлять смертных на путь истинный… Хотя где мой путь истинный – непонятно.

У меня вновь тоскливо сжимается сердце – словно в предчувствии беды.

– Пути Господни неисповедимы. Выходит, и твои тоже, раз ты бог.

Смотришь, молча прищурившись, и со вздохом тянешься к пачке сигарет.

– Да уж. Мои точно неисповедимы… Тебе, наверное, немножко обидно?

– Обидно? За что?

– Ну, ты приехала, а я весь такой уныло-рефлексирующий… Как обычно, в общем-то. Осмысляю своё дерьмо. – (Улыбаясь, вертишь в пальцах сигарету; почему-то не закуриваешь). – Я очень рад тебе. Правда. Но сегодня такое настроение. Очень хочется всё обдумать: что было, к чему пришёл… Как оказался в этом болоте и как вылезать отсюда после контракта… И смогу ли вылезти. Хочу разобраться, а в итоге только сильнее запутываюсь. Как-то всё… обострённо. Не знаю, связано ли это с твоим приездом. Скорее да, чем нет.