Бог бабочек - Юлия Пушкарева

Несколько секунд Вера просто смотрит на меня, широко распахнув глаза, и хватает ртом воздух. Хорошо, что мы одни в комнате: Лиза – наша замкнутая, но нервно-впечатлительная соседка – могла бы решить, что у неё какой-нибудь приступ.

– Соавторство? ! Но это Ваша статья! Вы одна её написали!

– Ну да, – со вздохом откладываю ручку. – И? ..

– В смысле «и»? ! – (Вера ещё раз перечитывает наши имена, стоящие рядом – будто надеясь, что ей померещилось). – Это же враньё, во-первых! А во-вторых – просто некрасиво! .. Результаты Вашего труда, Ваших исследований – и Вы используете их, чтобы он ещё какую-нибудь стипендию выиграл или просто повыпендривался? !

– Да зачем так драматизировать? – тоскливо интересуюсь я. Надпись «в сети» рядом с твоим именем превращается в «был в сети 2 минуты назад». The end. – Это же не диссертация и не роман, а невинная маленькая статья. Что плохого, если авторов двое? Мы оба сможем подать её на конкурсы и…

– …и у Вас будет меньше баллов из-за того, что Вы вписали его! Доля авторства будет неполной!

– На полбалла меньше. Какая трагедия… – (Вера отворачивается и сердито закрывает файл со сборником. Мне становится неуютно). – Да ладно тебе, Вер. Я всё равно выиграю повышенную. Ты же понимаешь, что это почти гарантированно. У меня предостаточно своих опубликованных статей – так почему не помочь человеку? ..

– Да? И сколько ещё статей этот человек «написал» таким же образом? – язвительно осведомляется Вера.

– Не знаю. Но, по-моему, это правда неважно. Слушай, я…

– Да не хочу я ничего слушать! Чего только от Вас не ждала уже с Вашим помешательством на нём, Профессор, но такого… – (Зашипев сквозь стиснутые зубы, Вера снова разворачивается ко мне). – У Вас вообще своя воля есть? Или Вы всё сделаете, что он скажет?

– Конечно, есть. Он не заставлял меня, а попросил, и я согласилась. Я хочу помочь ему и не вижу в этом большой беды.

– А если он попросит Вас с крыши прыгнуть – прыгнете?

Не сдержавшись, хихикаю.

– Тебя твоя мама так в детстве ругала?

Вера краснеет и ерошит ногой кипу листов на полу.

– Вот, знаете, не хотела Вам рассказывать… Про Ваше сокровище. Но, видимо, всё-таки надо. Может, хоть это Вас разозлит.

– Разозлит? ..

Вера одаривает меня пронзительным взглядом. В её серых глазах блещет ярость готовой к битве воительницы.

– В профкоме говорят, что он расстался с этой своей… как её?

– Настей? – осторожно подсказываю я. – Ну да. Давно уже, насколько мне известно.

Вера удовлетворённо кивает.

– И теперь у него эта… как её?

– Дина. Наверное… Я не то чтобы точно в курсе, – добавляю, покосившись на ноутбук. – Ты к чему всё это?

Она щурится с откровенной угрозой.

– А к тому, что в пятницу я гуляла с профкомовскими ребятами. И уже за полночь видела, как он садился в машину – угадайте, с кем?

Что-то внутри меня падает и разбивается с мелодичным звоном.

Опять.

– С Настей.

– Вот именно! – (Вера нервно постукивает карандашом по столу). – Я сначала думала, что обозналась, но пригляделась – нет. Ра-адостная она была – капец! Сияла, как ёлка в мишуре.

– Ещё бы, – ровно произношу я, глядя в пол. Вдруг накатывает дикая усталость: хочется просто лечь и лежать, отвернувшись лицом к стене. И чтобы стена была серой.

– Ещё бы? – Вера свирепо фыркает. – Никакое не ещё бы! Я вообще не понимаю, на что вы все в нём ведётесь… Знали бы Вы, что о нём говорят те, кто с ним учится!

– Не хочу знать, – поспешно говорю я. – Однозначно лишняя информация.

Вера смотрит на меня с чуть раздражённой жалостью – как опытный врач на слабоумного, который снова воет по ночам и жуёт скатерть.

– А почему? Была бы у Вас полная картина – может, не так бы его идеализировали. Про все его интриги, про…

– На всё можно смотреть по-разному, – перебиваю я, сдерживая злость. – И мне важна его точка зрения, а не чья-то ещё. Мне достаточно того, что он сам говорит.

Увы, Вера не сдаётся.

– А про Настю Вы знали? Профессор, он пудрит мозги и Вам, и этой своей Дине, и чёрт знает кому ещё!

– Он не пудрит мне мозги. Мы друзья. И про Настю он мне не обязан рассказывать.

Каждое слово даётся мучительно – точно я клещами выдираю его из горла. Ничего страшного. Перетерплю.

Перетерплю всё – только бы ты мне ответил. Бедный. На горизонте снова возникла Настя, и ты снова запутался. Значит, поэтому так долго молчишь, – не хочешь вываливать на меня свою боль.

Вера шумно вздыхает.

– Ну и дура же Вы, Профессор! Умнее всех, кого я знаю, но – такая дура! ..

Я выдавливаю улыбку.

– Ну, зато синтаксис почти без подготовки сдала.

Вера кидает в меня карандаш. Промахивается).

*

…День плавно ползёт к закату. Теперь, после твоего искусительного появления в обед, ждать сложнее. Когда я навещаю котиков Ярцевых, они встречают меня радостно – снова голодны, – но явно разочаровываются, увидев, что я явилась без их кумира. Одолев страх перед новым пространством, я безошибочно нахожу мусорные контейнеры, а продавщица в магазине (уже не сканируя меня взглядом) любезно помогает сложить продукты в пакет.

Что ж, пожалуй, здесь вполне можно жить. Живописная природа, кристально-чистый воздух, тишина – а ещё военный городок и посёлок такие крошечные, что даже мне не удалось бы заблудиться. Весомый плюс.

Улыбаюсь, поймав себя на этой мысли. Вдруг отважно спрашиваю продавщицу:

– Скажите, а есть виноград? ..

На кухне с непонятным трепетом промываю блестящие тёмно-фиолетовые гроздья и ставлю на стол вино. Праздничный ужин – почему бы и нет? У меня остро-праздничный настрой; к шести от напряжённого ожидания начинает гореть всё тело.

Точно так же я ждала встречи с тобой раньше, и именно последний час казался вечностью – приближением к финалу, когда роман, грохоча, летит к концу, когда уже невыносимо хочется перелистнуть несколько страниц сразу: что же, что же, что там будет? .. Вера говорила, что глаза у меня блестят, как у сумасшедшей.