Губернатор - Адам Пшехшта

– Вы только приехали и, конечно же, устали, – заметил монарх. – К тому же Алексей спит, доктор дал ему опиум. Может, рано утром… – Он замолчал, видя выражение лица собеседника. – Что такое?

– Ваше Величество, я беспокоюсь за цесаревича, – искренне сказал Рудницкий. – Благодарю за заботу, но офицеры Вашего Величества побеспокоились о моем комфорте во время путешествия. К тому же в таких случаях учитывается прежде всего самочувствие пациента, и я не вижу причины откладывать обследование на потом. Уверяю вас, я сделал бы это для любого своего пациента. А если мальчик спит, тем лучше: не почувствует боли, поскольку обследование может быть неприятным.

Правитель покачал головой, на его губах появилась мимолетная улыбка.

– Видно, что вы не являетесь придворным, – заметил он.

– Прошу прощения, если обидел Ваше Величество, – пробубнил Рудницкий.

– Ну что вы! Такая искренность является… ободряющей. Не говоря уже о том, что она редко встречается. Прошу за мной. Еще одно: напоминаю, что мы не используем титулы, обращаясь к детям. Это не нужно.

Рудницкий молча поклонился и последовал за царем. Комната цесаревича находилась рядом, за поворотом коридора. Воздух в помещении был насыщен запахом лекарств и опиума, с едва уловимой вонью окровавленных бинтов. Возле кровати больного сидел высокий лысый мужчина с острой бородкой. Небрежно свисающий стетоскоп выдавал в нем доктора. На небольшом столике, в пределах досягаемости руки медика, стоял телефон.

– Доктор Гуэрини из больницы «Младенец Иисус» в Риме, господин Рудницкий, – быстро представил монарх. – Можете начинать, – добавил он, обращаясь к Рудницкому.

Рудницкий отвернул одеяло и осторожно осмотрел конечности мальчика – цесаревич спал в ночной рубашке. Коленные и локтевые суставы сильно опухли, а видимые в нескольких местах синяки говорили о внутренних кровоизлияниях. Ребенок беспокойно пошевелился, тихо застонав.

– Что вы даете ему? – шепотом спросил алхимик у доктора. – Для обезболивания?

– Опиум, – с обидой ответил доктор. – В небольших дозах, чтобы не привести к зависимости, – добавил он на ломаном русском.

Рудницкий кинул на него разъяренный взгляд и резко выпрямился.

– Простите, мне нужна моя сумка, – заявил он. – Сейчас вернусь.

– Думаю, доктор Гуэрини может послать за ней, уходя, – спокойно, но решительно произнес царь.

Рудницкий присел на край кровати, а итальянец в мгновение ока исчез за дверями.

– Господин Рудницкий, как вы оцениваете состояние моего сына?

Алхимик неуверенно откашлялся: в голосе царя он услышал напряжение и едва заметный страх.

– Если бы речь шла о ком-то другом, я сказал бы, что ситуация серьезная, но не критическая. Однако похоже, что… Алексей не реагирует на лекарства. Так или иначе, ему нужно давать обезболивающее.

– А конкретней?

– Морфий.

– Мой сын – наследник престола! Он не может стать зависимым!

Рудницкий стиснул зубы, воздерживаясь от возражений. Отчитывать императора всея Руси в его собственном дворце не лучшая идея.

– Я постараюсь, чтобы до этого не дошло, – сказал он, делая глубокий вдох. – Однако сейчас наиважнейшим является борьба с болью.

– Доктор Гуэрини заверил меня, что опухоль суставов хоть и неприятна, но не причиняет большого дискомфорта. Да и Алексей нечасто жалуется.

– Ваше Величество действительно в это верит? – холодно спросил Рудницкий. – Посмотрите, пожалуйста, ребенок мучается даже во сне. Мы не говорим о дискомфорте, только о страдании, что почти на пределе человеческой выносливости.

Царь нахмурил брови, раздумывая об услышанном.

– Доктор Гуэрини – врач с мировой известностью, – сказал он через минуту. – Вы сомневаетесь в его компетенции?

– Не в компетенции. Только в его честности и здравом рассудке.

– Я не понимаю…

– Исходя из применяемой медикаментозной терапии, я считаю, что лечение цесаревича правильное, – пояснил Рудницкий, видя вопросительное выражение на лице царя. – Оно как классическое, так и спагирическое, – добавил он, указывая на заставленный лекарствами столик. – Я и сам бы его использовал. Однако… – Он замолчал.

– Однако?

– Отказавшись от морфия, доктор Гуэрини пренебрег состоянием пациента по желанию Вашего Величества. Наверное, ожидая соответствующего вознаграждения…

– Осуждение тех, кто лучше, и выдвижение беспочвенных обвинений не принесут вам моей благосклонности!

Поляк вздрогнул, когда услышал резкий тон царя, но не отвел взгляд. До того как он успел что-либо ответить, раздался стук и в комнату вошел фон Шварц с медицинской сумкой алхимика.

– Мой диагноз подтвердит любой доктор, – заверил Рудницкий.

Царь не ответил, гневно глядя на него.

– Какой госпиталь считается лучшим в Петербурге? – спросил алхимик у фон Шварца.

– Смотря какой… – осторожно ответил граф.

– Речь идет о независимом медицинском заключении.

– Неделю назад в Петербург приехал профессор Бунда, ученик Склифосовского. Сейчас он преподает в Императорской военно-медицинской академии.

– Не могли бы вы позвонить ему? – попросил Рудницкий.

Фон Шварц послушно подошел к телефону, подгоняемый нетерпеливым жестом царя.

– Что я должен ему сказать? – спросил он.

– Речь идет о лечении случаев излияния крови в суставы.

Мужчина соединился с Академией, коротко представился и потребовал к телефону доктора Бунду. Все это было сделано с невозмутимым выражением лица, но быстрые, резкие движения аристократа выдавали его беспокойство. Он старательно скрывал волнение. Только чего мог бояться доверенный царя? Возможно, его беспокоило состояние здоровья наследника престола, пришел к выводу Рудницкий.

Тем временем царь подошел к замершему от удивления аристократу и протянул руку.

– С вами будет говорить государь император, – нервно сказал фон Шварц.

Беседа длилась недолго, царь только спросил об интенсивности болей в случаях гемофилии и способах ее лечения. Его выражение лица свидетельствовало о том, что он был недоволен полученным ответом.

– Вы были правы, господин Рудницкий! – заявил он, с треском опуская трубку. – Я должен извиниться. Профессор Гуэрини…

Хотя царь не закончил предложение, не было сомнений, что акции итальянца упали ниже безопасного уровня.

– Я с самого начала говорил, что этот итальяшка не должен заниматься Алексеем, – вмешался фон Шварц. – У нас мало своих врачей? Преданных отчизне и монархии патриотов? Не нужны нам пришл…