Губернатор - Адам Пшехшта

Роскошная, но предназначенная исключительно для двоих карета княгини заставила их занять места рядом друг с другом, что смущало алхимика, но, как оказалось, в наименьшей мере волновало барышню фон Крис. Девушка назвала кучеру адрес, после чего в легкой, шутливой манере начала рассказывать о себе и своей семье. Рудницкий старался следить за ходом ее рассказа, постоянно отвлекаясь на какой-нибудь жест или случайное касание прекрасной попутчицы. Алхимик не считался знатоком женщин, однако было очевидно, что по каким-то причинам барышня Людмила решила ему доказать, что не только умна, но и одарена другими достоинствами… Только почему? Рудницкий сомневался, что причиной было упоминание о его родстве – пусть и неблизком! – со старой княгиней. Людмила фон Крис явно принадлежала к сливкам общества Петербурга, иначе не попала бы в дом к известной своим снобизмом даже при царском дворе Марии Павловны, а аристократия не водилась бы с обычным, хотя и искусным в своем ремесле алхимиком. «И эту загадку нужно разгадать, – подумал Рудницкий. – Позже…»

* * *

Алхимик откупорил очередную бутылочку из темного стекла, набрал на палец коричневой мази и намазал запястье. Очередная неудача, нулевой эффект. Он не ощутил на коже никакого холода или покалывания, даже характерного запаха – мазь была неэффективной.

– Я, конечно, не проверял все бутылочки, – оправдывался Гуэрини. – Их же целая сотня! Но я не нашел ни одной с активным препаратом. Поэтому заказал лекарства в той гильдии… как ее там?

– «Солнечный свет», – подсказал Рудницкий.

Название Новониколаевской гильдии связано с загадочным алхимическим трактатом шестнадцатого века под названием Splendor Solis.

– А, точно! «Солнечный свет». Мне рекомендовали их как заслуживающих доверия, а через неделю после того как я получил заказанные препараты, все спагирические медикаменты перестали действовать!

– Вы держали их в этом месте?

Итальянец кивнул.

– Помещение закрывается на ключ и находится в том самом крыле, что и царские апартаменты, – пояснил он. – Сюда имеют доступ только доверенные лица императора.

– Не считая слуг и охраны, – мрачно сказал Рудницкий.

– Это уже не в моей компетенции. И не в вашей, dottore, – заметил Гуэрини. – Я безмерно вам благодарен за то, что вы вступились за меня перед Его Величеством, однако считаю, что вы не правы. Саботаж? Исключено! Вот посмотрите, все средства безопасности в идеальном состоянии.

Алхимик подтвердил это нечленораздельным мычанием. Каждая из сотни стеклянных емкостей была запечатана и защищена символом гильдии или алхимика, который создал лекарство. Даже если бы гипотетический злодей смог справиться с печатями, это заняло бы много часов. К тому же это помещение днем и ночью охраняли солдаты царской гвардии. Да и лекарства не были отравлены: тесты не выявили присутствия никаких посторонних субстанций. Медикаменты просто не работали.

– Безумие! – вздохнул Рудницкий. – У вас есть какая-нибудь гипотеза, профессор?

– К сожалению, нет. Почти все лекарства – это спагирические препараты, я не специалист в этом, – признался Гуэрини, пожав плечами. – Если бы речь шла об обычных лекарствах, я бы подумал, что они испортились. Хотя, может, и тут…

– Исключено! – оборвал его Рудницкий. – Для изготовления большинства из них использовалась первичная материя, а это гарантия почти вечного хранения. Они не могли испортиться через год или два. Это невозможно! К тому же, как вы сами заметили, некоторые утратили эффективность уже через неделю.

– В этом действительно есть что-то странное, – согласился с ним итальянец. – Если бы еще один или два препарата, ну пусть десять от конкретного поставщика, но десятки или сотни, изготовленные разными алхимиками? К тому же большинство неактивных препаратов вашего производства. Но привезенные вами лекарства действуют. И только они…

Рудницкий окинул собеседника пристальным взглядом, но непохоже было, что Гуэрини хотел его в чем-то обвинить, доктор просто размышлял вслух.

– Но и те лекарства, что я заказал, сначала помогали цесаревичу, – продолжал размышлять итальянец. – Только позднее их эффективность начала уменьшаться.

– Постепенно или со дня на день? – быстро спросил алхимик.

– Кажется, постепенно, – задумчиво ответил Гуэрини. – Через два-три дня здоровье наследника престола улучшалось на глазах, потом становилось хуже, и, наконец, медикаменты переставали действовать. И так по кругу, когда я покупал новые.

– Вы точно все лекарства держали в этом помещении? – повторил Рудницкий.

– Точно. Часть находилась в комнате больного, чтобы были под рукой.

– И они тоже переставали работать?

– К сожалению. Ну как? Мы закончили инвентаризацию? Если бы вы сказали, что искать, то пошло бы быстрей, – предложил Гуэрини.

– Достаточно нанести каплю препарата на кожу. Мазь действует как обезболивающая и сужающая сосуды, потому она должна вызывать легкое онемение и ощущение холода, – пояснил Рудницкий.

Итальянец закатал рукав и нанес мазь на внутреннюю часть предплечья.

– Я ничего не чувствую, – сказал он. – В этом месте кожа чувствительней, чем на запястье, – пояснил он, видя вопросительный взгляд алхимика.

– Я не думаю, что мы найдем хотя бы один хороший препарат, но должны проверить все, – устало ответил Рудницкий. – Я обещал это Его Величеству.

Итальянец ответил полным покорности жестом. Они молча продолжили работу. Звенело стекло, а на полу росла куча небрежно брошенных ампул и бутылочек. Во всех была только неэффективная мазь в разных оттенках зеленого и коричневого.

* * *

Струя горячей воды смывала с него усталость – инвентаризация заняла почти четыре часа – вместе с засохшими остатками мазей и эликсиров. Алхимик прикрыл глаза и позволил себе минуту релакса. Наконец он неохотно закрутил богато декорированные краны. Комнату заполнили клубы пара, поэтому Рудницкий на ощупь потянулся за полотенцем. Неожиданно в ванную комнату хлынула волна холодного воздуха, и в дверях появился Самарин.

– Что опять? ! – рявкнул алхимик. – Можешь дать мне спокойно помыться?

Самарин молча кинул ему халат, после чего отправился в салон. Рудницкий нехотя последовал за ним.

– Что ты тут делаешь? – спросил он. – В этом крыле живет только царская семья.

– И как я вижу, некоторые алхимики, – буркнул Самарин. – Я – офицер Конвоя, – грубо напомнил он. – И Его Величество приказал мне усилить охрану дворца, а за указаниями обратиться к тебе. Так что я внимательно слушаю, Олаф Арнольдович, какие замечания у вас есть к работе моих людей?