Незримая связь - Анна Литвинова

– Я не знаю, что у вас была за выборка, – продолжала защищаться Садовникова, – но женщинам моя реклама реально нравится. Ее вся страна цитирует!

– Вот именно, – злобно кивнул парфюмер. – Цитирует. Но крем при этом не покупает!

– Ты занималась чистым искусством, Таня, – укоризненно вставил свои пять копеек генеральный директор, – но у нас не музей и не театр. Мы должны деньги зарабатывать.

– Ну чего вам стоило, – почти жалобно произнес производитель крема, – написать, что именно наш крем превратит любую женщину в красавицу? ! И снять в ролике не прыщавую девочку-подростка, а какую-нибудь фотомодель?

– Потому что это было уже сто миллионов раз!

– И всегда работало, – тяжело вздохнул второй парфюмер. – А вы нас разорили. Мы будем возврата денег требовать. Хотя бы тех, что ушли на разработку рекламной концепции.

– Ваше право, – не стал возражать Танин начальник. Кивнул на Садовникову: – Мы будем из ее зарплаты вычитать.

Тане кровь ударила в голову. Она запальчиво произнесла:

– А вам не приходило в голову, что дело не в рекламе? Что банально ваш крем просто дерьмо? !

Производители не обиделись, тут же парировали:

– А вам не приходило в голову, что мы за то и платим: чтоб вы из дерьма конфетку делали? !

– Да, Татьяна, – тяжело вздохнул ее непосредственный начальник. – Не доросла ты еще до карт-бланша, до полной свободы. Так что с руководства проектами я тебя снимаю. Будешь рядовым копирайтером. Причем с испытательным сроком. Иди. Приказ я подготовлю.

– Не надо, – отмахнулась она. – Я лучше сама. Заявление об увольнении напишу.

– Препятствовать не стану, – поджал губы шеф.

Вот и благодарность за то, что помогла она миллионам российских женщин почувствовать себя увереннее, красивее, успешнее!

Тем же вечером Таня описала в своем блоге последние события. Горько резюмировала:

Мир, особенно наш, рекламный, полон вранья! Вы думаете, кот, что весело скачет по крышам, ест тот самый корм? Да никогда в жизни, его пичкают исключительно мясом! И никаких живых бактерий в йогуртах нет, просто быть не может – потому что у них срок хранения больше месяца, а бактерия существует только пять дней, а потом погибает. И кремы – те, что дешевле двух тысяч рублей, – вообще не работают или делают женщине только хуже! Но ты, рекламист, обязан из года в год повторять: потребляй, пей, ешь – и будешь идеальной, успешной, красивой! А тех, кто смеет даже не сказать – просто намекнуть на правду! – вышвыривают, не задумываясь! Как вышвырнули меня! !!

Таня закончила свой крик души, сердито кликнула на «отправить».

Комментариев не дождалась – отвлек звонок в дверь. Кто это может быть – в половине первого ночи?

На цыпочках прокралась в коридор. Снова звонок, мужские голоса. Скрипнула соседская дверь, зажурчал услужливый голос: «Татьяна-то? Дома, дома, где ей быть? Вон, и машина ее во дворе…»

Снова трезвонят, требовательно кричат:

– Откройте, полиция!

– Что случилось? – распахнула она дверь.

В квартиру ввалились двое.

Молчат, сверлят ее неприветливыми взглядами. Наконец первый молвил:

– Мы от Пряхиной.

– От кого? ! – искренне опешила Татьяна.

– Пряхина Анастасия Григорьевна, ваша подружка. Беременная. Та, кого вы в общежитие поселили.

– Она Пряхина? Я и не знала, – промямлила Садовникова. – И какие ко мне претензии?

– В каких вы с ней находитесь отношениях?

– Да ни в каких. Просто помогла немного.

– Имея целью получить в качестве благодарности ребенка?

– Чего? !

– Что вы планировали сделать с младенцем? Оформить как собственного? Продать на органы?

Татьяна вспылила:

– Что за чушь вы несете?

– Ты выражения-то подбирай, – нахмурился первый полицейский.

А второй услужливо объяснил:

– Так Пряхина призналась во всем! Что вы сначала у нее ребенка отобрать пытались. А когда она отказалась, вынудили ее сына продать.

– Как продать? – захлопала глазами Садовникова.

– Да очень просто. На Комсомольской площади. За триста тысяч рублей.

– Это я ей велела? – совсем уж растерялась Татьяна.

– Пряхина утверждает: деньги ей нужны, чтоб с вами рассчитаться. Вы ей якобы в долг давали. И велели продать ребенка – чтоб расплатиться. С процентами.

– Я, что ли, сумасшедшая? С такой… такой… – Садовникова никак не могла подобрать нужного эпитета, – дурой бизнес затевать? !

– Но вы ведь действительно оплатили ей общежитие. Талоны на питание купили. Имелись, значит, у вас определенные планы.

– Да пожалела я ее просто! Благотворительностью, блин, решила заняться!

Полицейские переглянулись.

– Послушайте, я кандидат наук и работаю на серьезной должности, – устало молвила Таня. – Неужели вы правда думаете, что я стану торговать детьми?

– Душа человека – потемки, – глубокомысленно изрек один из полицейских.

– Да бросьте. Я просто в людях не умею разбираться, – грустно вздохнула Татьяна. – Ребенок-то цел?

– В порядке, – хмуро буркнул второй страж. – В инфекционную отвезли, на карантин.

– Давайте, объяснение напишете, – велел первый.

…Отвязалась Таня от полицейских только в третьем часу утра. Устало плюхнулась на диван, грустно вздохнула. Ничего себе, начала она новую жизнь!

* * *

Несколько лет тому назад

Наталья Васильевна была одной из пациенток, на которой держался весь оздоровительный центр. Побольше бы таких, как она: любопытных, доверчивых, а главное, богатых! Обязательно опробует каждую новую процедуру, массажи, протестирует на себе кремы, сыворотки, скрабы… Девочки с рецепции над пожилой дамой посмеивались, называли ее – между собой – всеядная бабка.

Но Влада Симонова, директор оздоровительного центра, относилась к Наталье Васильевне с подчеркнутым уважением. Чувствовались в пожилой женщине неприкаянность, доброе сердце, беззащитность. А что денег не считает – радоваться надо. Что смогла бабуля к шестидесяти годам найти (или сохранить) спонсора, кто оплачивает все ее излишества.

Влада несколько раз – в знак особого расположения! – приглашала богатую клиентку к себе в кабинет выпить кофе. В отличие от девиц с рецепции (те даже между собой соревновались: кто Наталье Васильевне как можно больше процедур навяжет) никогда даму не «разводила». Наоборот, просила ее соблюдать чувство меры, больше увлекаться здоровым образом жизни, а не ботоксом. Считала своим личным достижением, что отговорила клиентку от липосакции – зато убедила посещать классы йоги.