Сказочник - Сергей Ежов

Примерно через час Фесор испарился, да так ловко, что Таня и не заметила его исчезновения. Она болтала с Дрюней, купалась, загорала, снова разговаривала. Только, когда солнце коснулось верхушек деревьев, Таня очнулась.

– Дрюнечка, погляди, который час?

– Без четверти девять.

– Ой, как поздно!

Таня бросилась собирать сваи вещи, Дрюня ей помогал. На автобусе добрались до дома Тани, и тут удивился Дрюня:

– Вот так здорово! Я же тут рядом жил!

– Где?

– А вон, через дорогу. Магазин 'Тысяча мелочей'. На седьмом этаже моя бабка живет. Поразительно, что мы с тобой раньше не встречались.

– Да, удивительно. – Таня очень хотела, чтобы Дрюня пришел и завтра, но не знала, как дать ему понять. Она уже собиралась рассердиться на этого бесчувственного болвана – еще бы, они уже почти дошли до подъезда, а он еще не назначил свидания! И только у самой двери, передавая Тане её сумку, Дрюня спросил:

– Танечка, ты завтра чем занимаешься?

– Еще не решила.

– Хочешь, завтра поедем на раскопки?

– Какие раскопки?

– Археологические.

– Где?

– Недалеко, под Майкудуком. Поедешь? У меня там знакомые есть, могут даже в раскоп пустить.

– Я подумаю…

– Во сколько часов подъезжать?

– К девяти – быстро ответила Таня. Она, конечно, хотела немножко помучить Дрюню, да как-то не получилось.

– До завтра, Танечка!

– До завтра, Дрюнечка!

Наутро к дому Тани подкатил мотоцикл. Вел его Чимбляу, а Дрюня сидел в коляске и приглядывался – не вышла ли Танюша.

Таня ждала Дрюню на скамейке у подъезда. Увидев его, Таня порывисто встала и зашагала навстречу.

– Она? – спроси Чимбляу, выключая мотор – ничего себе, только тоща больно.

– Не подковыривай.

– Гут, не буду.

Дрюня, тем временем, выбрался из коляски и шагнул навстречу Тане:

– Доброе утро, Танюша. Ты готова, едем?

– Поехали. Только к восьми я должна быть дома.

– Танюша, знакомься, это мой друг, Геннадий Оттович. Он нас повезет, потому что я не дружу с техникой.

– Таня.

– Гена. Можно просто Чимбляу – целуя руку, протянутую для рукопожатия, ответил он.

– Почему Чимбляу?

– А вот на этот вопрос Чимбляу еще никому не ответил – заметил Дрюня – Поехали? – он усадил Таню в коляску, надел ей на голову шлем и заботливо укутал своим плащом.

Друг мой, читатель! Помнишь ли ты, как в первый раз посадили тебя маленького, трепещущего от страха и восторга на мотоцикл? Помнишь ли ты, как сидя на бензобаке, ты вцепился ручонками в руль, и неотрывно глядел на набегающий асфальт…

Таня замирала от восторга. Ах, как понятен нам её восторг! Чимбляу поцеловал ей руку (пустяшный жест, но какой красивый! ), и она вообразила себя принцессой. Дрюня подвел её к мотоциклетной коляске, и она представила, что Дрюня, в костюме испанского гранда подсаживает её в роскошное ландо… А дорога! Серая, стремительно набегающая, швыряющая тебе в лицо комья ветра лента. В дороге, под треск мотора невозможно разговаривать, и только улыбка Дрюню и его забота (вот только что сбился полог, и он, рискуя свалиться, поправил), скрашивает путь.

Ну что может быть лучше? Незаметно большие дома центра сменили одноэтажные домики окраины, а вот и асфальт убежал влево – мотоцикл свернул на проселок. Вот и город великий и шумный остался позади – только острые треугольники терриконов да верхушки шахт видны кое-где, а рыжий проселок все набегает и падает под колеса. Должно быть, он за спиной сворачивается рулоном? Кто знает? Вон уже впереди группа выгоревших палаток, да красный флаг на высоком флагштоке. Бродят пропыленные молодые люди по краям каких-то канав, а там, где дорога упирается в весьма шаткое на вид здание, кусок фанеры, приколоченной к столбу, извещает всякого, что не банда гробокопателей орудует посреди степи, а археологическая экспедиция Томского университета.

– Ребята, где сейчас Серега Мазулин? – крикнул двум спорящим очкарикам Дрюня.

– У столовки посмотри – хором ответили те, и вернулись к своему спору. Дрюня, Таня и Чимбляу, оставив в тени мотоцикл, пошли к хлипкой столовой. На скамейке у дверей сидели двое солидных мужчин, а вокруг, прямо на земле, расположилась молодежь. Увидев приехавших, один из парней встал, и, пошел навстречу.

– Знакомься, Таня, это Сергей, будущий академик.

– Пошли, ребята, сейчас наш Липатов с местным парторгом разговаривает, очень интересно. Этот парторг, неглупый мужик, оказывается. – пожав всем руки сказал Сергей. Они подошли. Дрюня расстелил на земле свою куртку и усадил на нее Таню, сам уселся рядом на земле.

– … Вы прошлый раз видели только верхушку этих плит, Амантай Томибаевич – говорил Липатов – мы расчистили их, и обнаружили захоронение. Очень нетипичное.

– Чем?

– Понимаете, судя по предметам, тела принадлежат к концу семнадцатого века, но похоронный ритуал какой-то языческий… Скелет мужчины несет на себе следы многочисленных прижизненных повреждений, а женский цел. Зато в руку мужчине вложена сабля, а в изголовье уложено седло, к сожалению, совершенно истлевшее. В руке женщины кинжал, и судя по положению тела, она закололась сама, и упала на мужчину. Над ними устроено нечто, похожее на склеп, из камней языческого капища, а сверху насыпан маленький курган. Очень таинственное захоронение.

– Да-а-а – задумчиво потянул парторг – Знаете, Виктор Алексеевич, я от стариков слышал легенду, но, похоже, она основана на реальном факте. В общем, деталей я не помню, но сюжет такой: еще до того, как Казахстан присоединился к России, жил один хан. И была у хана жена, необыкновенная красавица. Как-то вернувшись из похода, хан привел пленников, и был среди них один, очень гордый и сильный человек. Пока отряд хана шел к ставке, этот человек беспрерывно пытался бежать. Он совершал попытки почти каждую ночь, но неудачно. Даже так делали: перед тем, как ложиться спать, его ремнями привязывали к четырем воинам, но он и тут не успокоился. Его давно бы убили, или отпустили, но хану он был нужен – это был очень образованный человек, а хан хотел дать своим сыновьям образование. И вот, когда отряд пришел в ставку, этот человек словно переменился. Он ходил свободно, но не пытался бежать. За ним следили сначала, но потом перестали. Стал он учителем ханским сыновьям, но через год, когда мальчики выучились грамоте, бежал. И бежал он не один, а с, той самой, красавицей-женой хана. Как они встретились, как полюбили друг друга, когда это произошло, никто не знал. Ну, конечно, люди хана спохватились, бросились в погоню. Гнались очень долго: говорят, от самого Кокшетау, и, наконец, настигли. Тут раньше была зимовка, такой саманный домик, в нем мужчина и женщина заночевали. Их окружили и сам хан подъехал и закричал: