Месть ястреба - Наталья Федюшина

Все это принадлежало двум подручникам главы, которые держали Лекаря. Его лицо превратилось в сочный инжир в разрезе. Не сложно было догадаться, что послужило причиной боевой раскраски из кровоподтеков, заплывшего глаза и взгляда, который кричал «Беги».

– Я сейчас немного занят, – сказал Кибир и подошел ближе. – Да и деньги сейчас больному не к чему. Я расстроюсь, если девушки госпожи Джанны сломают жемчужину моих головорезов. Сад мечей опустеет без тебя.

– Лестно говоришь, – ответил Хаким, не переставая поглядывать на Лекаря. – Но кто теперь будет меня лечить?

– Найду. Не переживай. Отдохнешь чуть дольше. Разве это плохо? И потом, если желаешь, могу пригласить пару красоток в лазарет.

– Боюсь, они попадают в обморок, когда увидят коллекцию инструментов Лекаря. Извини, не расслышал. За что ты говоришь, его избил?

– Хаким-Хаким. Вот прохвост, – Кибир помельтешил толстым пальцем перед его носом и подтолкнул к выходу. – Ты ведь знаешь, насколько я тебя ценю. Не стоит портить наши теплые отношения ради какого-то Лекаря.

– За которым ты послал людей на острова Радуги. Самый известный притон наемных убийц, – напомнил Хаким.

Кибир выгнул седую местами бровь и крепче сжал его локоть.

– Давай заключим сделку. Ты ведь знаешь, как я люблю торг. Твой секрет – на мой. Все честно.

– И что же ты хочешь выяснить?

Хаким пожалел, что не взял с собой нож, когда два подручника отпустили Лекаря. Он сочным куском мяса рухнул на пол. Один из головорезов сплюнул на него же. Впервые Кибир промолчал. Глава не любил все эти демонстрации грязных улиц Башшира.

– Хочу узнать, что было написано в записке, которую мы так и не нашли.

«Конечно! Я ведь не дурак, хранить ее как клеймо на груди. Память надежней».

– Значит, никакой записки не было, разве не так? – уже вслух сказал Хаким.

– Юнец! Так ничему и не научился. Когда врешь, говорить надо: «Не понимаю, о чем речь». Лучше скажи правду, если не хочешь закончить как Лекарь.

Прихвостни Кибира двинулись вперед. Сражаться с ними было бессмысленно, но и Лекаря уже не спасти. Он утратил доверие главы, а раз еще жив, значит, из него не смогли выбить, что было написано в записке. Хаким хорошо это понимал, как и то, что необходимо бежать. Никто не собирался ему помогать отомстить за смерть отца. Глупо было полагать, что Кибир будет рисковать шкурой, ради глупого мальчишки.

«Все эти годы… Я идиот».

Кибир словно прочитал его мысли или смог разглядеть знакомый блеск в глазах даже в густом тумане.

– Схватить его! – крикнул глава и отпустил локоть, не желая самому марать руки.

Ребра Хакима словно поменялись местами и вновь вернулись на места, когда он уклонился от рук одного и врезал в нос другому. Удар оказался не сильным, но достаточным, чтобы выхватить из сапога нож, который принадлежал тому, что больше походил на тощую крысу.

«Самое время проверить, правду ли говорят. В противном случае… Не хочу об этом думать».

Хаким ринулся к неповоротливому Кибиру, пока его верные псы вновь не приготовились к прыжку. Пояс скрипнул в руке, и пузо главы безжалостно обрушилось на ноги, тем самым еще больше замедляя гору, созданную из золотых монет и дерьма. Но двое смельчаков знали свое дело. Один ударил Хакима под дых. Ребро вновь хрустнуло. Боль вылетела изо рта плевком крови. Второй желал закончить начатое, но Кибир его остановил.

– Он нужен мне живым! Заберите пояс и свяжите.

Хаким только этого и ждал. Он вспорол крысиной морде горло.

– Юнцы. Ничему не научились, – вернул он слова главы. – Сначала надо забрать оружие.

Пока второй пытался понять, что произошло, из его груди уже торчала рукоять. Хаким сделал два шага назад, развязывая один из мешочков. Именно тот, что имел вес. Слухи не соврали. В нем действительно оказался порошок.

– Не смей!

– Прощай, Кибир!

Хаким зачерпнул горсть и бросил себе под ноги, чувствуя, как что-то сжимает сапог. Зеленый туман заполонил комнату, и когда он развеялся, в ноздри ударил запах ладана со смесью блевотины.

– Рада, что разобрался с порошком грисби, но почему именно мой дом Блаженных утех? – пропела госпожа Джанна, восседая на атласных подушках, оголяя грудь.

Платье (если так можно было назвать полупрозрачные лоскуты) едва могло скрыть молочную кожу и нежные бутоны, торчащие от каждого движения воздуха в наполненной светом комнате. Такие же обрывки ткани свисали с потолка и создавали иллюзию движения, будто щупальца песчаных кракенов. Как в тех сказках, что рассказывали в детстве. Госпожа Джанна коснулась алыми губами трубки, на конце которой торчала зажженная сигарилла.

«Вновь апельсины. Как же я раньше не замечал? »

– Когда находишься на грани смерти, думаешь только о прекрасном, – прельстил Хаким, стиснув зубы от боли в ребрах.

– Я была бы более польщена, если бы твой друг не испачкал мне ковер. Ты хоть знаешь, скольких девок он стоил?

– Лекарь? !– Хаким не мог поверить глазам, но тот мертвой хваткой вцепился в его ногу.

Беднягу удалось перевернуть на спину хоть и с трудом, из-за лужи тошнотворной блевотины. А еще резкой боли в боку. Ребра сами точно не излечатся. Лекарь схватил его за запястье, пока второй рукой пытался вырисовать в воздухе символы.

– Что ты хочешь рассказать, мой друг?

– То, что не всем известно еще одно свойство порошка. Он залечивает раны, – помогла перевести госпожа Джанна.

Это значило, что Лекарь все-таки умел говорить, только слушать его могли лишь избранные. Хаким, морщась от боли, завязал с виду пустой мешок на поясе и заглянул во второй. Если Лекарь, говорил правду, то содержимого хватит только на одного. Не сложно было догадаться, каким будет решение. Хаким задрал рубаху и высыпал магический порошок на ребра, бока и живот. Без сожаления. Без жалости. Но увидел тень упрека в заплывших глазах.

– Скажи спасибо, что не на тебе проверяю эти сказочные свойства, – боль начала затухать, и кожа вновь приобрела здоровый вид. – Надо же. Оказалось, правдой. Отличные свойства.