Шторм войны - Виктория Авеярд

Я не ребенок. Я уже видела мертвецов. Моя страна воевала больше века, и я, будучи младшей дочерью, вторым ребенком, не раз бывала на передовой. Меня учили сражаться, а не править. Моя обязанность – поддерживать сестру, как мой отец поддерживал мать, что бы ей ни понадобилось.

Тиора подавляет внезапное рыдание. Я беру ее за руку и шепотом говорю:

– Будем спокойны, как наши озера, Ти.

Она стискивает мою руку в ответ. Ее лицо превращается в бесстрастную маску.

Нимфы-Сигнеты поднимают руки, и вода повторяет их движение, устремляясь наверх. Солдаты медленно опускают доску вместе с лежащим на ней телом, окутанным белым полотном. Доска держится на поверхности, отделившись от лодки.

Мама делает несколько шагов вглубь. Она останавливается, когда вода доходит до запястий, и я замечаю, что она слегка вращает пальцами. Тело отца плывет к ней, словно влекомое незримыми нитями. Кузены движутся рядом, не покидая короля даже после смерти. Двое из них плачут.

Когда мама дотрагивается до савана, я подавляю желание закрыть глаза. Я хочу сохранить воспоминания об отце, а не о трупе. Но я знаю, что буду жалеть, если не прощусь с ним. Поэтому я медленно вдыхаю и стараюсь сохранять спокойствие. Вода слегка бурлит вокруг моих лодыжек, отражая дурноту, которую я испытываю. Я сосредотачиваюсь на отце, мысленно рисуя круги, чтобы не выдать горя. Сжимаю зубы, держу голову высоко. Слез нет.

Его лицо выглядит странно, оно лишено всех красок. Гладкая коричневая кожа, на которой почти нет морщин, несмотря на возраст, болезненно побледнела. Ах, если бы он был не мертв, а всего лишь болен. Мама касается его щек ладонями и устремляет на отца пристальный взгляд. Ее слезы продолжают витать в воздухе, как рой сверкающих насекомых. Спустя долгое время она целует сомкнутые веки отца и гладит длинные волосы цвета стали. Потом складывает ладони чашей над его лицом. Слезы стекают в нее. Наконец она размыкает руки.

Я буквально ожидаю, что сейчас он вздрогнет. Но отец не двигается. Не может.

Тиара следует за матерью – она зачерпывает воду ладонями и окропляет лицо отца. А потом медлит, не сводя с него глаз. Она всегда была ближе к матери, как требовало ее положение. Впрочем, ей от этого не легче. Спокойствие изменяет сестре, и она отворачивается, заслонив лицо рукой.

Мир как будто съеживается, когда я бреду по воде, едва шевеля ногами. Мама стоит рядом, положив одну руку на саван, скрывающий тело отца. Она смотрит на меня; лицо у нее спокойное и пустое. Я знаю, что означает это выражение. Я сама им пользуюсь всякий раз, когда нужно скрыть бурю чувств, бушующую внутри. Я носила эту маску в день свадьбы. Но тогда я скрывала страх, а не боль.

Сегодня – другое дело.

Подражая Тиоре, я окропляю отца водой. Капли скатываются с орлиного носа, со скул, собираются в волосах. Я отвожу седую прядь и жалею, что нельзя срезать локон на память. В Археоне у меня есть маленький храм – святилище, ничего более, – полный свечей и потертых символов наших безымянных богов. Там тесно, но этот крошечный уголок дворца – единственное место, где я становлюсь собой. Я бы хотела увезти с собой туда память об отце.

Невозможно.

Когда я отступаю, мама вновь выходит вперед. Она кладет обе руки на деревянную доску. Мы с Тиорой следуем ее примеру. Я никогда не делала этого раньше – и предпочла бы не делать. Но так велят боги. «Возвращайся», – говорят они. Вернись к истокам своей способности. Зеленого зарывают в землю. Камнешкура кладут в гробницу из мрамора и гранита. Нимфа топят.

«Если я переживу Мэйвена, мне позволят сжечь его тело? »

Мы нажимаем на доску, погружая ее под поверхность воды. Используем силу мышц и созданного нами течения, чтобы утопить тело. Даже на мелководье вода искажает черты отцовского лица. Над низкими холмами встает солнце. Поверхность залива сверкает, ослепив меня на несколько мгновений.

Я закрываю глаза и вспоминаю отца живым.

Он возвращается в объятия воды.

Детраон – город каналов, вырубленный нимфами из твердой породы на западном берегу Чистого залива. Древнего города, который когда-то стоял здесь, больше нет – его смыло наводнением больше тысячи лет назад. Ниже по течению по-прежнему можно найти целые груды обломков и сгнивших руин минувшей эпохи. Съеденное ржавчиной железо до сих пор окрашивает землю в красный цвет, и магнетроны собирают там урожай, как фермеры – пшеницу. Когда вода отступила, место оставалось идеально подходящим для столицы: озеро Эрис рядом, к озеру Нерон можно добраться через короткий пролив. Из Детраона по естественным и рукотворным каналам ничего не стоит достичь любого конца королевства. От Хада на севере до спорных границ вдоль Великой реки на западе и Огайюса на юге. Никакой нимф не устоял бы перед таким соблазном. Поэтому мы живем здесь. Вода – наша сила и безопасность.

Каналы отчетливо делят город на кварталы, окружающие главные храмы. Большинство Красных живут в юго-восточной части города, вдалеке от благословенной воды, в то время как дворец и кварталы знати находятся прямо на набережной, с видом на залив, который мы так любим. Квартал Водоворот, как его называют, находится в северо-восточной части Детраона – там, в тесной близости, живут богатые Красные и мелкие Серебряные. Это в основном торговцы, дельцы, младшие офицеры и солдаты, бедные студенты университета, расположенного в аристократическом квартале. А кроме того, квалифицированные Красные. Опытные ремесленники – как правило, независимые. Слуги – достаточно богатые и востребованные, чтобы жить своим домом. Городское управление – не самая моя сильная сторона, этим обычно занимается Тиора, но я по мере сил стараюсь с ним ознакомиться. Даже если административные дела мне скучны, по крайней мере, я должна быть в курсе. Я не могу позволить себе невежество.

Сегодня мы не пользуемся каналами, поскольку дворец находится неподалеку от набережной. «И хорошо», – думаю я, наслаждаясь знакомой прогулкой. Над бирюзово-золотыми стенами аристократического квартала возвышаются арки, ровные и изящные, которые могут выйти только из-под рук Серебряных. Окна особняков, которые я знаю наперечет, открыты навстречу утреннему ветерку, фамильные цвета гордо реют в воздухе. Кроваво-красный флаг рода Ренардов, зеленый, как нефрит, флаг древнего и несравненного рода Сьелле… я перебираю в голове всех. Их сыновья и дочери сражаются в рядах нового союза. «Сколько из них погибло рядом с моим отцом? Скольких я знала? »