Незабываемая, или Я буду лучше, чем она - Юлия Шилова

На окне сидел мой любимый плюшевый медведь с одним загнутым ухом. Не удержавшись, я потянулась к медведю, взяла его и посадила к себе на колени.

– Анечкин, любимый, – сквозь слёзы произнесла мать. – Она с ним выросла.

– Красивый.

– Старенький уже, потрёпанный.

– Всё равно красивый.

Я почувствовала, как мои глаза наполняются слезами, и, уткнувшись в потрёпанное плюшевое ухо, поцеловала его.

– Топтыжкин…

– Аня тоже называла его Топтыжкиным.

– А муж Анечкин как это всё пережил? Страдает, наверное, до сих пор?

– Да как мужики всё переносят… Женился он, когда ещё и года не было, как Анечка умерла.

– Женился?

– Ну а что, молодой, красивый, видный. Такие долго в холостяках не ходят. Конечно, мне, как матери, было очень обидно, что Матвей сразу женился, но… дело молодое, от этого никуда не денешься.

– А на ком женился?

– Да на своей соседке. Видно, она после смерти жены тут же поспешила его утешить.

– На Люське, что ли? – вырвалось у меня.

– На Люсе. А откуда вы про неё знаете?

Взгляд матери стал настолько проницательным, что я съёжилась. Мне стало ещё больше не по себе.

– А мне Аня про неё рассказывала, когда ещё только с Матвеем познакомилась, – тут же выкрутилась я из скользкой ситуации, не выпуская медведя из рук. – Говорила, что она к нему неровно дышит и на шею вешается. Люська к нему до знакомства с Аней часто захаживала…

– Вот она своего и добилась. Ребёнку уже полтора года.

Известие о ребёнке добило меня окончательно, и я уронила медведя на пол.

– Как? И ребёнок есть?

– Сын. Ванечка. Полтора года. Матвей звонил, когда малышу год исполнился. Радостный такой, хвастался. А теперь ему уже полтора. Мы не общаемся. Он в последний раз на Анечкину годовщину приезжал. Я уже знала, что он женат. Хорошо хоть свою новую жену на Анину годовщину не взял, а то бы совсем не по-человечески было. Мы здесь с роднёй столы накрыли. Матвей час посидел и уехал. И за этот час только и делал, что говорил по телефону. Видно, новая жена названивала. Он постоянно оправдывался, говорил, что скоро будет. Я так поняла, она его ревновала. Но ведь какая эта глупость – постоянно дёргать человека на годовщине смерти жены. Больше я его не видела. Вот, собственно, и всё.

– Козёл. – Я подняла с пола медведя и посадила его на подоконник. – Он по жизни малодушный козёл. Обещал любить всю жизнь.

– Да что вы такое говорите? Кто сейчас любит всю жизнь? Таких теперь нет. Кстати, я даже не спросила, как вас зовут.

– Яна.

– Яночка, мужчин, которые могут любить всю жизнь, можно посчитать по пальцам. Да и любят ли… Возможно, любовь там уже трансформировалась в совсем другое чувство. Сейчас что молодых вдовцов, что пожилых сразу в оборот берут.

Я отодвинула чашку, улыбнулась маме.

– Я пойду. Спасибо за тёплый приём.

– Вы же из Омска приехали? Вам есть где остановиться?

– У меня здесь родственники. Скажите, а где похоронена Анна?

– Хотите съездить к ней на могилу?

– Хочу.

– А Москву вы хорошо знаете?

– Знаю немного. Но вы не переживайте. Я, если что, по навигатору телефонному найду.

– На Троекуровском кладбище.

– А где ж мне её там найти? Где могила?

– А я вам схему нарисую.

Сложив протянутый мне листок бумаги вчетверо, я не удержалась и, перед тем как выйти из квартиры, обняла и поцеловала маму.

– Яна, вы так похожи на мою дочь, – сказала она, когда я подходила к лифту.

– Мне кажется, внешне мы совершенно разные…

– Я имела в виду не внешнее сходство, – успела услышать я голос матери в тот момент, когда уже зашла в лифт.

Из машины я видела, как мама подошла к окну и, отодвинув занавеску, наблюдает за каждым моим движением. Вот теперь она вряд ли поверит, что я приехала на несколько дней в Москву из Омска и что мне требуется навигатор для передвижения по Москве, ведь я сажусь за руль дорогой машины. Надев тёмные очки, я мысленно послала ей воздушный поцелуй и прибавила газу.

Мой маршрут лежал на Троекуровское кладбище. Там особые энергетика и атмосфера. Здесь похоронены многие писатели и артисты. Территория кладбища была благоустроена. На центральных и даже второстепенных дорожках идеальная чистота. Кругом зелёные насаждения, газоны, цветники и альпийские горки. К моему удивлению, я нигде не увидела опавшей листвы.

Я шла по кладбищу и думала, что иду к своей могиле, чтобы окончательно проститься со своим прошлым и похоронить былую жизнь. Я даже повторила своё новое имя вслух несколько раз. Уж если судьба оставила меня жить в образе Яны, значит, я и должна ею быть. Присев на лавочку на одной из центральных дорожек, я набрала номер Аскольда.

– Аскольд, я так благодарна тебе за всё, что ты для меня делаешь. Ты самый лучший мужчина на земле. Спасибо тебе за всё.

– Яна, какие могут быть благодарности? Ты моя жена, и я очень сильно тебя люблю. Мы же с тобой сразу договорились: вместе и в горе, и в радости. Ты где, дорогая?

– На Троекуровском кладбище. – Я не поняла, зачем сказала правду, ведь это принесёт ему лишние переживания.

– А что ты там делаешь? – растерялся Аскольд.

– Просто мимо проезжала, решила заглянуть.

– Не понимаю…

Почувствовав в голосе мужа сильное волнение, я разозлилась на себя за то, что ляпнула лишнее, и тут же постаралась смягчить ситуацию:

– Знаешь, тут много пассажиров с нашего злосчастного рейса похоронено. Решила навестить их могилы.

– Янка, ты что, совсем с ума сошла? Хватить заниматься самоуничтожением. Они умерли, а мы должны жить. Понимаешь? ! Их уже нет. И вообще, у тебя же сегодня день рождения.

– Милый, не ругайся. Я должна была сюда заехать. Я скоро буду дома.

– Я не ругаюсь. Я сильно переживаю за твоё моральное состояние. Хочу, чтобы сегодняшний день рождения мы встретили вдвоём в хорошем расположении духа. Хватит уже разрушать себя. Главное, мы оба живы, здоровы.