Незабываемая, или Я буду лучше, чем она - Юлия Шилова

– Дорогой, всё будет, как ты захочешь.

Вспомнив о том, как я всегда обожествляла Матвея, говорила ему, что он самый-самый, жила его интересами, восхищалась его манерами, привычками, вкусами, я подумала, что Аскольд заслужил слова, которые он, скорее всего, уже давно хотел от меня услышать.

– Аскольд, я тебя люблю, – вырвалось у меня.

– Что ты сказала?

– Я тебя люблю.

– Как же мне не хватало этих слов! .. Ты сделала меня самым счастливым мужчиной на свете! Спасибо тебе за эти слова. Яна, хватит шарахаться по кладбищу, возвращайся домой, и давай покончим с прошлой жизнью, хорошо?

Глава 7

Я стояла у своей могилы, смотрела на свою фотографию и корила себя за то, что не купила цветы. Говорят, к покойникам лучше всего приходить с цветами…

Мир Анны был разрушен крушением самолёта, и в том мире не осталось места чувствам к Матвею. Мне хотелось упасть на собственную могилу, свернуться по-детски калачиком и бессильно зарыдать, оплакивая жизнь, любовь, предательство. А что, если бы после крушения самолёта не привела Матвея в чувство, не била бы его по щекам и не трясла за плечи? Он бы пришёл в себя? Его могила была бы рядом.

Закурив сигарету, я почувствовала, как затряслись руки, и вспомнила страшное событие, которое мне довелось пережить.

…Хаос и жуткая давка. Оставшиеся в живых нашли аварийный выход, образовалась очередь. Все толкались, глотали дым и пытались выбраться наружу. Окровавленные и обожжённые люди выпрыгивали из горящего самолёта на конструкцию наподобие надувного батута. Спасатели принимали их и сразу провожали к машинам «скорой помощи». Из-за дыма ничего не было видно. Заметив, что Матвей потерял сознание от страшного удара по голове, я попыталась освободиться от ремня, но замок, как назло, заело. Тогда я расстегнула ремень Матвея и стала трясти его за плечи.

– Матвей, миленький, приди в себя. Нужно выбираться! Иначе сгорим! Матвей! Матвей, очнись. Умоляю тебя, очнись, – уговаривала я.

Матвей словно услышал мои слова и открыл глаза.

– У тебя лицо окровавлено. Из носа кровь течёт.

– Нос сломан. – Я сплевывала кровь и чувствовала, что у меня не только сломан нос, но и рот разбит. – Матвей, нужно выбираться, а то будет поздно. Такая давка.

Матвей встал, закашлялся от дыма и, нагнувшись ко мне, схватил меня за руку.

– Пошли, а то сгорим к чёртовой матери.

– Я не могу. У меня замок ремня заело.

В этот момент недалеко от нас полыхнул столб огня. Проход к аварийному выходу был завален погибшими людьми и багажными сумками. Оставшиеся в живых пассажиры пробирались, перелезая через кресла, опрокидывая их так, чтобы они образовывали почти плоские площадки. Из-за сильнейшего задымления люди совершенно ничего не видели и пробирались к аварийному выходу на ощупь.

Сквозь дым мне уже не было видно Матвея, но я интуитивно схватила его за руку.

– Матвей, помоги. Вытащи меня из кресла.

– Аня, я жить хочу! – Увидев, что огненная стена совсем близко, он резко отдёрнул свою руку. – Извини! – Матвей бросился искать выход.

– Матвей! – кричала я, задыхаясь от дыма, мешая крики с громкими рыданиями. – Матвей, не бросай меня! Не бросай меня умирать!

– Ань, я жить хочу! – послышалось мне в ответ.

…Это был последний эпизод моей некогда счастливой семейной жизни. Закончилась жизнь, в которой мне ничего не было нужно, кроме НЕГО. Даже не верится, что без этого человека я не представляла своего дальнейшего существования.

До этого глубокого чувства с мужчинами меня могла связывать только постель. Цинично, но если кто-то хотел от меня большего, я всегда говорила, что секс – это ещё не повод для знакомства. И только с Матвеем всё сложилось по-другому.

После каждой нашей встречи я приходила домой в страхе – вдруг эта встреча окажется последней? Матвей сразу прочувствовал, что я – его собственность, и я совершенно этому не противилась. Я настолько его любила, что согласна была стать пылью на его ботинках, только бы с ним. Я подчинилась ему сразу и, как верная собака, терпеливо ждала его с работы.

Сейчас, стоя у собственной могилы, я уже не могу однозначно ответить на вопрос, любил ли меня когда-нибудь Матвей. Скорее всего, нет. Просто привычка, к людям же привыкают. А женился потому, что решил: я буду просто идеальной женой, ведь добрее и нежнее меня не было в целом мире. Ему даже нравилось со мной ссориться, потому что я всегда первая просила прощения и давала понять, что без него не могу.

Мне казалось, он должен обязательно оценить мою жертвенность и понять, что лучше меня никого нет. Конечно, я осознавала, что уже давно перестала быть собой, но для меня так важно было находиться рядом с любимым человеком!

И всё же, несмотря ни на что, время, которое я провела с Матвеем, осталось в моей памяти как самое лучшее. Я любила его, и теперь уже не важно, что он не любил меня. Он просто мною пользовался. Я любила и не просила ничего взамен. Не суждено нам было нарожать кучу детей и жить долго и счастливо.

Но жизнь продолжается. Каждый день в мире ссорятся и мирятся миллионы пар. Никому нет дела до того, что одна из них распалась. Среди них нет больше меня и Матвея, но кто скажет, что это горе, если мы затеряны в людском потоке…

Годы борьбы за жизнь и за внешность сделали меня совершенно другим человеком. Теперь я уже не отношусь к числу тех, для кого после предательства любимого исчезает смысл жизни. И пусть эта любовь запомнится навсегда. Пусть! Боль со временем притупится, а затем уйдёт. От любви останутся лишь воспоминания.

Прошлое не изменить. Оно закончилось. Я знаю, что никому не нужна слабой, несчастной и страдающей. Я нужна людям сильной. И Я СТАЛА СИЛЬНОЙ. Не каждому это дано. Я не буду больше искать смысла жизни. Я просто буду жить осмысленно.

Я смотрела на свою могилу и думала о Яне. Она лежала одна в холодной земле.

– Прости, но теперь я должна жить за тебя.

Не успела я сказать эти слова, как заморосил дождь. Я подняла голову к небу и подумала, что после своей смерти Яна, скорее всего, стала ангелом. В одной из тучек я увидела её лицо. Узнала по фотографии, которую показывал мне Аскольд. Дождь – это мои слезы по ней. Дождь – это слезы Яны. Она плачет, что жизнь продолжается, но её больше нет. Дождь – это всегда плачущая душа. Я знала, что на сей раз плачет душа Яны…