Сердце и другие органы - Валерий Бочков

Основное шоссе проглядывало сквозь пыльные кусты азалий. Плотный поток автомобилей взлетал на холм и весело ухал вниз, уносясь в сторону океана, бесцветный кусок которого приклеился к такому же белёсому скучному небу. На открытой террасе никого, кроме Лиса не было, сухой китаец с плоским терракотовым затылком допил свой апельсиновый сок и ушёл, придавив пятёрку стаканом в неопрятных рыжих потёках. Воронёнок соскочил с тротуара на дорогу.

Появилась официантка, Лис попросил ещё минералки. Она молча кивнула, взяла с соседнего стола грязный стакан и деньги. «Лет тридцать, – подумал Лис про официантку, – наверное, уже поставила крест на карьере кинозвезды. – Тут, в Калифорнии каждый официант несостоявшаяся знаменитость. Впрочем, апломб обратно пропорционален возрасту». По дороге прошелестел белый «линкольн», чёрное колесо с серебряными спицами пронеслось в полуметре от воронёнка. Он испуганно отскочил, попытался забраться на тротуар, перевернулся, беспомощно хлопая куцыми крыльями. Кое-как встал, недовольно нахохлился, пару раз клюнул асфальт и снова запрыгал к середине дороги.

– Спасибо, – Лис с удовольствием сделал большой глоток, поставил стакан.

Официантка снова кивнула. Столы на террасе были из кованого ажурного металла, толстый стакан звякнул, стол отозвался тонким звоном. Как камертон.

– Хотите сыграть? – спросил Лис.

Официантка обернулась, без особого интереса спросила:

– В кино?

– Кино? – не понял Лис, засмеялся, снял солнечные очки. – Не в кино. Нет.

Официантка молча разглядывал его.

– Сыграть, – повторил он. – На деньги. На желание. Просто так – ни на что.

– Я не азартная, в карты не играю, – официантка собралась уходить. – Спасибо за предложение.

– При чём тут карты? Я сам карты не очень… Слишком легко мухлевать, исчезает элемент непредсказуемости.

Он улыбнулся и добавил:

– Просто скучно, – он отогнул манжет, взглянул, – нужно как-то убить три часа и двадцать пять минут, – улыбнулся и добавил, – и я вас вовсе не клею.

– Ну, слава богу, – она насмешливо выдохнула. – У меня тут каждый второй ассистент Копполы или Спилберга.

– Ну да, такой город…

– Да уж. Такой вот.

Пожалуй, лет двадцать семь, подумал Лис, у брюнеток с возрастом как-то не очень ясно. Она напомнила ему Зету, на которой он чуть не женился четыре года назад, Зету из Хайфы, смуглую и жилистую, как подросток-индеец. Из племени сиу.

– Как вас зовут? – спросил он.

– Ну вот, а говорили, что клеить не будете.

– И не клею. Это для игры.

– Лив, – она сказала и показала на золотую пластинку с её именем, приколотую к груди. – Меня зовут Лив.

Он улыбнулся, Лив и Лис.

– Красиво. Звучит, как лист.

Она сунула худые ладони в карманы тесных джинсов. За её спиной повисла изумрудная колибри, крошечная, не больше шмеля. Крылья порхали так быстро, что птаха казалась механической игрушкой. Лис расслышал даже тонкий звон, как от мизерного моторчика. Дикий виноград отбрасывал пятнистую тень, она сползала со стены и лениво стелилась по светлому камню террасы. Лив повернулась в сторону океана, острая ключица в разрезе белой блузки, сильная тонкая шея. Повернувшись, она словно ушла, исчезла, её уже не было здесь, на яркой террасе, заставленной ажурными железными столиками.

Лис сделал глоток, поставил стакан. Стол тонко пропел. По дороге промчался спортивный «ягуар», воронёнок едва успел отскочить.

– Ну, так как насчёт игры? – спросил Лис.

Официантка повернулась, удивлённо, чуть растерянно.

– Какой игры?

– Ну, это мы сейчас решим. Дело в том, что смысл любой игры в непредсказуемости результата. Это – суть игры. Непредсказуемость.

– Допустим, – Лив вяло кивнула.

– Не допустим. Так оно и есть. Чем яснее прогноз результата, тем ничтожнее элемент игры. Карты, шахматы, нарды, конные скачки, собачьи бега, любой тотализатор – всё это чистая арифметика. Плюс мастерство игрока. Причём, не важно, играет он честно или жульничает. Классный шулер просто увеличивает свои шансы на выигрыш точно так же, как гроссмейстер, что изнуряет себя анализом тысячи шахматных комбинаций. Всяких там ферзёвых гамбитов Фишера и защит Каспарова.

– Я не умею в шахматы…

– И не надо! В этих играх, как правило, подлец играет с дураком. Если ты знаешь, что твой противник сильнее тебя, какой смысл с ним играть? Результат известен заранее. Ведь только дурак может надеяться, что более сильный и опытный соперник по некой мистической причине проиграет слабаку.

– Ну, допустим. Так во что мы будем играть? Тут вроде… – она огляделась по сторонам.

Лис засмеялся.

– Сколько угодно! Вот к примеру… – он повернулся к отелю. – Сколько этажей в гостинице?

– Двенадцать? Восемнадцать? – Она пожала плечами, начала считать.

– Нет-нет, угадайте!

– Пятнадцать, – сказала она наугад.

– Шестнадцать.

– Ну вы, наверное, знали.

– Конечно. Это пример некорректной игры. Я знал, а вы нет. А вот, предположим, я заберусь на тот карниз и прыгну вниз. На ваш взгляд я расшибусь насмерть или нет?

– Это третий этаж, – Лив прищурилась. – Уцелеете. Но ноги точно переломаете.

– А с пятого если сигану?

– С пятого? – она подняла голову. – Потолок в холле высокий, почти два этажа, так что это почти шестой…

– Ну и?

– Ну и, – она хмыкнула. – Я думаю – крышка. Тем более, если на асфальт.

Лис задрал голову, словно прикидывая траекторию. Перед входом в отель росли толстые пальмы с мохнатыми серыми стволами, похожими на седые горилльи спины. Швейцар в золотых аксельбантах скучал у колонны, покачиваясь на каблуках. Вперёд-назад.

– Надеюсь, вы прыгать не будете.

– Нет. Сыграем во что-нибудь безопасное. Для нас, по крайней мере. Вон там, – Лис кивнул в сторону дороги. – Там птенец вороны.

– Где? Не вижу… – Лив вытянула шею. – Где?

– Там. Его куст вам загородил, – Лис допил воду. – Летать он не умеет. Но машины тут ездят редко. Да и медленно. Так что шансы у птицы не такие уж скверные.

Воронёнок как раз появился в просвете между кустов, он скакал и бестолково крутил чёрной головой.