Сердце и другие органы - Валерий Бочков

Тем же утром, собрав рюкзак, он отправился на попутных грузовиках в Нью-Йорк. Развесёлая шоферня гнала восьмиосные монстры по седым от инея трассам, грузовики сияли гирляндами огней, неслись неукротимыми болидами сквозь тьму на восток, к Атлантике. Подъезжая к Коннектикуту, бугай-негр, вылитый боксёр Майк Тайсон, рассказал Лису про Вашингтон-сквер. В этом парке в самом центре Гринвич-Виллидж собирались игроки – шахматисты, картёжники. Играли в домино и в железку, заключались пари на исход спортивных состязаний. Любых, от хоккея и баскетбола до гольфа и фигурного катания.

– Парк Юрского периода! – заржал негр. – Помнишь, как в кино?

Он сделал страшное лицо, щёлкнув крупными белыми зубами, словно перекусывая кого-то. Лис фильма не видел и не понял, что шофёр изображал динозавра, но всё равно засмеялся вместе с ним.

3

Парк Юрского периода оказался действительно любопытным местом. Некоторые шахматисты прикидывались интеллектуалами, другие – славными очаровательными болтунами, вроде отставных учителей. Многие научились играть в тюрьме. Тон задавали Терминатор, Душистый горошек и Школьничек.

Жертвы делились на «плотву» и «карасей» в зависимости от наличия денег. Появление клиента возбуждало ажиотаж, похожий на атаку пираний. Жертву не отпускали, не обглодав до последней косточки. Обдирали мастерски, психологически безупречно: у клиента не просто появлялась уверенность в возможности выигрыша, эта уверенность постоянно росла и укреплялась с каждой новой партией. Он сам повышал ставки, выигрыши казались закономерными, неудачи случайными. Вплоть до последней, решающей игры ва-банк. Важно было с самого начала понять, сколько денег готов проиграть клиент, «плотва» редко просаживала больше двадцатки, «карась» мог запросто спустить сотню, а то и другую.

Лис появился в Вашингтон-сквер утром пятого февраля. Ночь он провёл на автобусной станции, под утро начали мыть полы и его выгнали. В парке было по-зимнему тихо и пусто, голые липы казались безнадежно мёртвыми, квадратные столы окружали конную статую Вашингтона. Лис остановился, оглядел президента, его лошадь. Обошёл вокруг, на бронзовом крупе президентской лошади кто-то написал фломастером «Буш – осёл».

Лис сел за крайний стол. Достал шахматную доску, аккуратно расставил фигуры. Чёрный король где-то потерял корону и Горохов воткнул на её место булавку с бирюзовой головкой. Лис дотронулся пальцем до булавки, закрыл глаза и начал ждать.

Первым появился Махараджа, пронырливый пакистанец с сизыми губами, болтун и любитель блиц-турниров. Играл он неважно, брал нахрапом, оглушал соперника трёпом, бессмысленным и бесконечным. Пару раз был бит – не в фигуральном смысле, а вполне конкретными кулаками, оба раза не за шахматы, а за некоторое сходство с Бин Ладеном.

– Играешь? – спросил он, присаживаясь напротив.

Лис кивнул.

– Деньги есть?

Лис честно помотал головой.

– Без денег нельзя.

Лис снял часы, положил на стол. Махараджа неодобрительно оглядел часы, выпятил синюю губу, с изнанки она вообще была фиолетовая.

– Пятерик против котлов. Идёт?

Лис пожал плечами, кивнул.

– Ты чё, немой? – спросил пакистанец и двинул ферзёвую пешку.

– Почему?

– Ну тогда ходи – дома думать будешь! Давай, давай! – Махараджа начал обычный трёп. – Секи момент, как гроссмейстер играет. Котлы твои коцаные – считай плата за урок. Мотай на ус, сынок.

Лис двинул свою пешку, пакистанец, не думая, вывел коня.

– Ну вот! Он опять заснул! Ну что ты будешь делать?

Лис вывел ферзя.

– Вот оно как? Ну ты даёшь! – заорал Махараджа. – Считай, уже продул. Я-то надеялся хоть чуток поразмяться, а ты вообще не сечёшь! Фуфель!

Лис сосредоточился. Погрузился, именно погрузился: Махараджа походил на беспечного лодочника, озирающего поверхность озера – метёлки камышей, растопырки торчащих коряг, редкую игривую рыбёшку. Лис тоже видел всё это, но ему открылась и подводная темень, с водорослями, спящим сомом в омуте, стаей карасей и притаившейся в тростнике щукой. Он мог разглядеть утонувший велосипед, покрышку от трактора и золотой браслет, оброненный с лодки позапрошлым летом. Лис делал ход за ходом, заманивая простодушного болтуна в капкан. На шестнадцатом ходу Лис пожертвовал ферзя, ликующий Махараджа поставил короля на поле g1. Лис сделал вилку конём.

– Мат.

– Как это? – пакистанец опешил. Он даже не понял, что произошло. Партия заняла семь минут.

Следующие пять долларов Махараджа проиграл за двенадцать минут. Проиграл позорно, опять налетев на вилку.

– Ещё? – вежливо спросил Лис.

– Достаточно, – озираясь, ответил пакистанец. – Ты, малец, вот что… ты про это дело языком не чеши… Ну что ты, да я, да мы с тобой… Лады?

4

В марте неожиданно потеплело, Лис сменил ночлежку в приюте Тринити на лавку в Вашингтон-сквер. Воздух свежий, да и к работе поближе, решил он, покупая непромокаемый спальный мешок защитного цвета с ярко – рыжим нутром.

Удачный день приносил ему долларов тридцать-сорок. Шахматы оказались наименее доходной игрой парка Юрского периода, ставка за партию редко превышала десятку. Хитрить Лис не любил, он не прикидывался простофилей, не обнадёживал противника глупыми ходами, каждый «карась» однозначно понимал к финалу, что о реванше лучше забыть. И уходил отыгрываться к подслеповатому Раввину или к похожему на румяную бабушку Короеду.

А ещё в парке играли в нарды. Лис заинтересовался игрой. Местный чемпион, армянин по кличке Сальвадор, тощий, с мутными взглядом и торчащими усами как у художника Дали, на глазах у Лиса обчистил какого-то студента на полторы сотни. И сделал это за двадцать минут.

– Хорошо, я научу тебя, – перебирая жёлтыми пальцами костяшки чёток, снисходительно сказал Сальвадор. – Полтинник за час.

Лис достал мятые купюры, две пятёрки, десятку. Больше не было. Сальвадор вздохнул, лениво сунул деньги в нагрудный карман лимонного «адидаса», он не носил ничего, кроме спортивных костюмов невероятных расцветок – кораллового, неоново-зелёного, жёлтого, как желток. Если Сальвадор появлялся в снежно-белом, это означало, что сегодня воскресенье.

– Дам тебе сорок минут, – Сальвадор проворно расставил шашки. – А вот эти кубики, мальчик, называются зары.

Он ловко подкинул и поймал обе кости, потряс их кулаке и выбросил на поле. Кости зацокали по доске, остановились. На одной было пять, на другой – шесть.

– Шеш-беш, – Сальвадор тощим указательным пальцем передвинул свои шашки. – Запомни, это тебе не шахматы, тут ничьих не бывает. Суть игры – не просто победить, но и унизить врага. Степень унижения прямо пропорциональна денежному призу. Допустим, мы играем на ставку… Почём вы там в свои, эти… шахматы играете?